Дитя примирения

Элизабет передернуло, и она встала из-за стола. Ей придется поговорить с доктором Франклином. Конечно, ему будет нс очень-то приятно отчитываться перед каким-то там директором, но она больше не может закрывать глаза на подобную бестактность. Элизабет может понять, что девчонка вывела его из себя; но если с пациентками обращаться подобным образом, они отсоветуют другим обращаться в их клинику. Да и сами они, если окажутся снова в подобной ситуации, к ним за помощью больше не придут.

А они всегда снова и снова попадают в эти ситуации. Эти глупые девчонки не хотят учиться на своих ошибках. Не успев выйти из клиники, они крутят новый роман и через несколько месяцев возвращаются с новой беременностью! Доказательство тому — статистика, которую ведут врачи. Хотя прежде, чем выписать пациентку, ей бесплатно выдают целую кучу противозачаточных средств. Девчонки либо не применяют их вовсе, либо применяют нерегулярно… Такая глупость расстраивала, раздражала ее, но с другой стороны, это приносило хорошую прибыль. А вот поведение доктора Франклина может плохо отразиться на их бизнесе! Губы Элизабет скривила циничная ухмылка. Она точно знала, на какие кнопки следует нажать, чтобы Франклин начал нормально работать. Сегодня утром в ее постели он был более чем доброжелательным…

По пока займемся доктором Джеймсом Уайаттом.

* * *

Джеймс зашел в раздевалку, снял спортивную куртку и стянул с полки голубую бумажную робу. Просунул руки в рукава, завязал ее на спине.

— Надеюсь, в твоем кабинете сегодня ничего страшного не случилось, Джеймс? — голос раздался от двери. Джеймс обернулся и взглянул на Элизабет.

— Срочный вызов.

— Тяжелый случай?

Джеймс почувствовал, что за улыбкой она скрывает гнев.

— Сегодня утром от нас ушли два клиента.

— У женщины была уже третья беременность, две закончились выкидышем. Ты же знаешь, чтобы направить пациента в больницу на обследование, нужно время. — Джеймс не понимал, почему ему приходится оправдываться.

— Наверное, этим заняться мог бы и твой персонал.

— Может, и мог. Но обычно я сам занимаюсь пациенткой, если она расстроена.

Элизабет ощетинилась. — Двое твоих пациенток в этой клинике были очень расстроены, и ожидание их спугнуло.

— А может, они просто еще раз подумали о том, стоит ли им делать аборт? — сказал он жестко, заранее зная ее реакцию.

И не ошибся. В глазах Элизабет разгорался гнев.

— Возможно, — сказала она тихо, входя и комнату. — Вот твой чек, — она протянула его. Джеймс нахмурился. Он не любил вникать в проблемы с оплатой его работы в клинике; обычно Элизабет принимала это во внимание и приносила ему зарплату в конверте. Видимо, теперь она решила, что самое время напомнить Джеймсу, — он не лучше других работников. Может, даже и хуже — из-за его претенциозности. Он ведь получает свою долю от доходов клиники — так же, как Элизабет, доктор Франклин, как Филлис, Бренда и еще полдюжины других.

Кровь прилила к лицу Джеймса. Он смотрел на Элизабет и чувствовал, как у него дергается щека. Ему хотелось сказать, чтобы она засунула этот чек туда, где не светит солнце, но он сдержался… Открывать собственную практику — очень дорого. Всевозможные страховки — просто разорение! Выбора у него не было…

— Я заберу чек позже.

— Я положу его в карман твоей куртки, хорошо? — сказала она. В голосе звучала насмешка.

— Я же сказал — заберу позже! — Он обошел Элизабет и вышел из раздевалки. Прошел по коридору к первому кабинету и вынул из специальной полочки-кармана, прикрепленной на двери, больничный лист учета. Это была короткая анкета: минимум информации о пациентке, которая ожидала врача. К листку был прикреплен подписанный бланк разрешения. Джеймс прочел все это, вздохнул и вошел в кабинет, мельком взглянув на совсем молодую девочку на процедурном столе.

— А больно будет?

— Мы постараемся, чтобы не очень, — сказал Джеймс, ободряюще улыбнувшись.

Пока он готовился к операции, девушка все время говорила; страх заставлял ее болтать без умолку. Джеймс ее успокоил, как мог; во время процедуры она молчала, вся в напряжении от боли. Одна из медсестер вынесла из кабинета кювету.

Когда все закончилось, Джеймс стянул резиновые перчатки и бросил в урну. Все прошло гладко, без осложнений. Он знал свое дело досконально. Элизабет всегда просила его, чтобы, закончив операцию, он сразу же переходил в следующую комнату, оставляя с пациентом кого-то из работников, но Джеймс не мог так поступить. Во всяком случае, не сегодня. Он остался в комнате, был заботлив; ласково говорил с девушкой, которая теперь молчала. Ему хотелось сказать ей что-то такое, что бы ее успокоило, но он не находил слов.

— Все будет в порядке, — сказал он и похлопал ее по руке.

Слегка повернув голову, девушка взглянула на него.

Джеймс посмотрел ей в глаза, и ему стало плохо. Хуже того, он вспомнил статью, которую прочитал сегодня утром.

* * *