Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

Музыка составляла значительную часть общинной жизни Цингста и Финкенвальде. Каждый день в полдень все собирались для исполнения псалмов или других духовных песнопений. Обычно запевалой был Иоахим Камниц, один из берлинских учеников Бонхёффера. Однажды Бетге взялся разучить с сокурсниками «Agnus Dei» Адама Гумпельцхаймера. Он рассказал им о Гумпельцхаймере, композиторе XVI века, авторе церковной музыки и псалмов, сочинявшем главным образом мотеты для нескольких полухорий. Бонхёффер был заинтригован. Он хорошо разбирался в музыке начиная с Баха, но дальше Баха не заглядывал, а Бетге был знаком с гораздо более давней традицией. Он познакомил Бонхёффера с этой старинной музыкой, с такими композиторами, как Генрих Шюц, Иоганн Шайн, Самуил Шейдт, Жоскин де Пре, и их сочинения были включены в репертуар, исполнявшийся в Финкенвальде312.

В доме имелось два пианино. По словам Бетге, Бонхёффер «никогда не отказывался от приглашения сыграть какой-либо из концертов Баха для двух пианино». Он также сообщает, что Бонхёффер любил исполнять вокальные дуэты Шюца «Eins bitte ich vom Herren» («Одного прошу у Бога») и «Meister, wir haben die ganze Nacht gearbeitet» («Господин, мы трудились всю ночь»)313. Он свободно и быстро читал ноты с листа, порой удивляя студентов и своими музыкальными талантами, и пристрастиями. Дитрих особенно любил Бетховена, но мог и «присесть за пианино и наигрывать из «Кавалера розы», что производило на нас сильное впечатление»314, признается Бетге. Далеко не в каждой германской семинарии музыке отводили столь существенное место. В первый месяц пребывания в Цингсте солнце порой пригревало достаточно для того, чтобы перенести занятия на свежий воздух, выбрав укрытое от ветра местечко среди дюн. Там же они порой и пели.

Распорядок дня

В Цингсте и Финкенвальде Бонхёффер установил строгий распорядок дня и духовную дисциплину. В этом смысле семинария устраивалась по тем образцам, которые Бонхёффер наблюдал в Англии, однако специфику того, чем наполнялся день, он определял сам, обращаясь к различным традициям.

Каждый день начинался с сорокапятиминутной службы перед завтраком. Альберт Шёнхер пояснял, что служба начиналась практически сразу после пробуждения.

...

Бонхёффер просил нас не обмениваться до службы ни единым словом. Первое слово поутру должно быть обращено к Богу. Соблюдать это правило оказалось не так-то просто, потому что мы спали по шесть или по восемь человек в комнате, на старых перинах поверх матрасов, набитых сеном. Матрасы эти до нас использовались многими поколениями. Ляжешь – так и поднимется облако пыли315.

Утренняя служба проходила не в часовне, а за большим обеденным столом и начиналась с пения хорального псалма и гимна, выбранных на этот день. Затем следовало чтение из Ветхого Завета, пели «стих дня» – он назначался на неделю или даже на несколько недель – и читали отрывок из Нового Завета. Шёнхер сохранил для нас описание этой жизни.

...

Мы много пели, молились по Псалтырю, читая по многу псалмов, так, чтобы за неделю пройти Псалтырь целиком. Далее целая глава из Ветхого Завета, отрывок из Нового Завета и молитва, которую Бонхёффер читал сам… Эта молитва была очень важна, потому что затрагивала то, чем мы жили, то, о чем действительно следовало просить Бога. Потом завтрак, весьма скромный, и полчаса медитации: все расходились по комнатам и каждый размышлял о Писании, чтобы понять значение Писания для себя на сей день. В эти полчаса предписывалась абсолютная тишина, запрещалось расхаживать по дому, не звонил телефон. Мы должны были полностью сосредоточиться на том, что говорит нам Господь. Медитировали над одним и тем же стихом в течение недели316.