Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

Я приехал сюда вчера… во второй половине дня не удержался и присоединился к лыжникам в заснеженном лесу. Было очень красиво и так мирно, что все прочее казалось вымыслом или видением. Я все более убеждаюсь в том, что жизнь на природе, особенно в такие времена, как сейчас, гораздо более соответствует достоинству человека, чем жизнь в городе. Кажется, сейчас контраст между Берлином и этой уединенной усадьбой становится особенно явным. Нас засыпало снегом и отрезало от внешнего мира. Почта не может проехать через сугробы, мы почти ничего не получаем, а что получаем, то привозят на санях… Минус 28 градусов… И в таких обстоятельствах успешно продолжается работа. Лесничий предоставил нам два вагона дров и двести килограммов угля. На несколько недель этого хватит. Есть, разумеется, трудности и со снабжением едой, но пока что у нас есть запас. На мой бы вкус, я бы навсегда переселился сюда из города. Гололед сейчас просто словами неописуемый после изрядных дождей. Почти у самого дома луг превратился в отличный каток… У нас достаточно топлива на неделю. Два дня мы утопали в снегу, снег сыпал почти беспрерывно366.

Глава 20 Марс восходит 1938

Сегодня причастники – юные солдаты, отправляющиеся на войну Иисуса Христа против богов мира сего. Эта война требует полной преданности вплоть до смерти. Разве Господь наш не стоит того, чтобы за Него бороться?

Дитрих Бонхёффер

Дорогая мадам, мы попали в руки преступников. Мог ли я себе такое вообразить?

Ялмар Шахт,

экс-директор германского Рейхсбанка

1938 год стал годом потрясений для Германии и для всей Европы. Бурным выдался он и для Бонхёфферов, а для Дитриха и вовсе начался с неприятного предвестия: 11 января Дитрих был арестован на собрании Исповеднической церкви в Далеме. Явились офицеры гестапо, забрали всех тридцать участников встречи и семь часов допрашивали их в штаб-квартире на Александерплатц, прежде чем выпустить. Бонхёффер в результате был лишен права пребывать в Берлине: в тот же вечер гестаповцы посадили его на поезд до Штеттина.

Как раз начинался первый семестр совместного пастората, и Бонхёффер радовался уже тому, что ему не помешали продолжать эту работу. Однако мучительно было оказаться отрезанным от Берлина именно в этот момент, когда появились надежды на кое-какие политические улучшения. Он-то рассчитывал постоянно наведываться из Померании в столицу, как делал это с 1935 года. Родительский дом оставался центром его вселенной, и в этот момент, когда нацистское правительство, казалось, пошатнулось и все надеялись на скорый уход Гитлера, ужасно было очутиться не у дел.

Благодаря высокопоставленным знакомым Бонхёффер все же не оставался без информации и поддержки. Ему требовалось встретиться с родителями и обсудить ситуацию. Сам он теперь приехать к ним не мог, и в начале февраля они добрались до Штеттина и встретились с ним у Рут фон Кляйст-Ретцов. Затем Карл Бонхёффер нажал на какие-то рычаги и добился, чтобы запрет гестапо распространялся исключительно на деловые поездки, а по личным и семейным делам Дитрих мог все-таки приезжать в Берлин.