Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

Среди прихожан всегда присутствовали гестаповцы с целью запугать паству и пастыря, но в Далеме их никто не боялся. Нимёллер дразнил их с церковной кафедры, предлагая кому-нибудь из прихожан «передать Библию нашему другу из полиции»361. На последней своей службе Хильдебрандт, дерзко нарушив очередной закон, прочел вслух список тех, за кого возносили заступническую молитву, а затем провел дополнительный сбор средств на работу Исповеднической церкви. Деньги он велел положить на алтарь, посвятив их с молитвой Богу и Его делу. На подобные нарушения закона гестаповцы обычно закрывали глаза, однако в тот раз они этим не пренебрегли – под конец службы офицер выступил вперед и попросту забрал эти деньги, а затем был арестован и Хильдебрандт.

Хильдебрандт просто так не сдался, он громко протестовал против насилия и его обступили столь же громко возмущавшиеся прихожане. Шумная толпа преследовала гестаповцев, выводивших Хильдебрандта к машине, а затем обступила машину, продолжая протестовать. Гестаповцы несколько раз попытались тронуться с места, но не преуспели в этом и с неудовольствием признали свое поражение – вышли из автомобиля и повели своего пленника в штаб-квартиру пешком. Они-то предпочитали делать свое дело тихой сапой, лучше всего под покровом ночи, а тут им пришлось идти по улице средь бела дня в окружении верующих, возмущенных тем, что у них отнимают уже второго пастыря, и во всеуслышание выражавших свое негодование. Хуже того: гестаповцы ошиблись и повели арестанта не в том направлении. Сам Хильдебрандт об этом догадывался, но ни он, ни его прихожане и не подумали предупредить гестаповцев, которые с каждой минутой выглядели все глупее. Наконец, они сумели-таки доставить арестанта в штаб-квартиру на Александерплатц.

На следующий день гестаповцы привезли Хильдебрандта к нему на квартиру, провели там обыск, нашли и конфисковали еще одну сумму, предназначенную для Исповеднической церкви. Во время обыска у одного из офицеров разболелся зуб, из-за чего обыск закончили впопыхах и другая заначка уцелела.

Хильдебрандта перевезли в тюрьму Плётцензее. Друзья заключенного опасались за его жизнь: еврея могли подвергнуть самому дурному обращению. Родственники Бонхёффера пустили в ход все связи, чтобы добиться освобождения узника. Главную роль сыграл Ханс фон Донаньи – благодаря его заступничеству Хильдебрандта выпустили двумя днями ранее, чем намечалось, и он успел ускользнуть в Швейцарию прежде, чем власти спохватились. Без столь массированного вмешательства Хильдебрандт вынужден был бы оставаться в стране, и его, очевидно, вскоре арестовали бы повторно, как Нимёллера. Шансов выжить у него, неарийца, было крайне мало. Из Швейцарии Хильдебрандт отправился в Лондон, и старый друг Юлиус Ригер принял его в качестве своего викария в приходе святого Георгия. Там он продолжил работу с беженцами и поддерживал связь с епископом Беллом и с экуменическим движением. Бонхёфферу, однако, недоставало присутствия друга.

Конец Финкенвальде

Исповедническая церковь запланировала на 8 августа ходатайственную службу в приходе Нимёллера в Далеме. Власти распорядились заранее перегородить подступы к церкви, но паства Нимёллера была скроена из такого же крепкого материала, как и ее пастор, и это столкновение вылилось в очередную демонстрацию против властей. Собравшаяся толпа на протяжении многих часов отказывалась расходиться. Двести пятьдесят верующих были арестованы и доставлены на Александерплатц.

Летом 1937 года Бонхёффер проводил пятый полугодичный семестр в Финкенвальде. Он дописывал книгу, посвященную Нагорной проповеди, которую задумал еще в 1932 году. Эта книга («Ученичество») выйдет в ноябре 1937 года и станет одним из наиболее известных христианских сочинений ХХ века.

По окончании летнего семестра Бонхёффер и Бетге отправились в отпуск на Кёнигзее и Грайнау возле Этталя, в Баварских Альпах. Оттуда они наведались в Гёттинген повидать Герхарда с Сабиной и их дочерей. В Гёттингене Бонхёффера застал врасплох телефонный звонок из Штеттина с сообщением, что гестапо закрыло усадьбу в Финкенвальде и опечатало господский дом. На том закончилась целая эпоха.

Следующие шесть недель Бонхёффер и Бетге провели у родителей Бонхёффера на Мариенбургераллее. Они жили в отведенной Дитриху мансарде, где имелось две кровати и множество книжных полок [42] . Из окна можно было любоваться соседним домом, где жила сестра Дитриха Урсула со своим мужем Рюдигером Шляйхером. Бетге сделался полноправным членом семьи Бонхёфферов, делил с ними каждую трапезу, наслаждаясь обществом этих культурных людей, которые все решительно и страстно противостояли нацизму. По вечерам Бетге с Бонхёффером обсуждали последние новости, полученные от Донаньи, – известия приходили все более грозные, особенно те, что затрагивали евреев.