Дивная золотистая улика

Я послушно заглянула в щелочку. Мне была видна только часть просторного зала, но этого было достаточно. «Девочек» было десятка полтора. Все в черных обтягивающих кофточках и ярких пышных юбках. И все в туфлях на невысоких устойчивых каблуках. Они стояли ко мне спиной – точнее, не стояли, а топали, вертелись и подпрыгивали, повинуясь музыке и командам стройной женщины лет сорока. Очевидно, это и есть преподаватель и владелица школы фламенко, госпожа Санчес. Я указала на нее взглядом, вопросительно подняла брови.

– Елизавета Максимовна, – подтвердила Людмила.

Женщина запела, ритмично хлопая в ладоши, и закружилась на месте, стуча каблуками. Ее ученицы послушно подхватили песню, повторяя движения… в меру сил пытаясь повторить. Более или менее удачно получилось только у троих – они были и постройнее, и погибче. У остальных изящество заменялось усердием.

– На каком языке они поют? – шепотом спросила я.

– На испанском, естественно, – Людмила посмотрела на меня с удивлением. – Изучение испанских народных песен входит в обязательную программу курса. Надо же пропитаться мелодикой.

– А-а, – я понимающе покивала. Действительно, какие же могут быть танцы, если мелодикой не пропитываться?

Смотреть и правда оказалось интересно. И действительно тоже захотелось танцевать. Не настолько, конечно, чтобы «бежать, в школу записываться», но на том, что я постукиваю по полу каблуком в такт музыке, я себя поймала. Людмила это тоже заметила.

– У вас хорошее чувство ритма, – прошептала она.

Улыбка, которая сопровождала эти слова, была исключительно профессиональной – улыбались только губы. А взгляд… Странно, мы ведь только что, кажется, выяснили отношения. Тем не менее, у меня было четкое ощущение, что Людмила продолжает воспринимать меня как неприятность, причем неприятность серьезную. И теперь пытается просчитать, какие необходимо принять меры, чтобы нейтрализовать мое негативное влияние.

Урок закончился. Елизавета Максимовна выключила магнитофон и захлопала в ладоши.

– Спасибо, девочки!

«Девочки» тоже зааплодировали, расслабились и загомонили, обмениваясь впечатлениями.

– Подождите минуту, – попросила Людмила и скользнула в зал.

Ученицы потянулись к выходу, и мне пришлось отступить в глубину коридора, так что я не могла видеть, как старший менеджер разговаривает с директором школы. А жаль. Интересно, как ко мне отнесется госпожа Санчес?

Елизавета Максимовна отнеслась ко мне спокойно и деловито. Она вышла из зала последней и кивнула:

– Добрый день. Давайте пройдем в мой кабинет.

И легко зашагала, словно поплыла по коридору. Черный лебедь. Одиллия. Я потрусила за ней, просто физически чувствуя свою неуклюжесть.

Кабинет директора школы оказался маленькой комнатой, интерьер которой ни чем не отличался от того, что я наблюдала в холле. Отсутствие окон, черные фигурки на красном фоне и мягкие кожаные диванчики вдоль стен. Если там и имелось место для работы с документами, то я его не заметила. То есть ничего похожего на письменный стол или секретер! Немного странно для кабинета, правда?

– Присаживайтесь, – Елизавета Максимовна указала мне на один из диванчиков, – и я отвечу на ваши вопросы.

– Спасибо.

Я постаралась опуститься на диванчик как можно изящнее – рядом с этой женщиной хотелось двигаться плавно и элегантно, живот сам собой втягивался, а плечи расправлялись. Мало того, сразу возникали мысли, к которым я в обычном состоянии не склонна: например, что все жареное, острое и сладкое чуждо человеческой природе, а подъем в шесть утра с последующей пробежкой и контрастным душем – наоборот, очень даже этой природе свойствен. И, разумеется, та же самая природа просто требует занятий танцами, а конкретнее – фламенко.

Елизавета Максимовна опустилась рядом легко и грациозно, словно бабочка. Изящно скрестила ножки, положила руки на колени и чуть-чуть склонила голову набок.

– Итак? – улыбнулась она. – Что именно вас интересует?

Не успела я открыть рот, она заговорила снова:

– А впрочем, я и сама знаю. Вы, Рита, просто не представляете себе, сколько раз я уже отвечала на эти вопросы. Во-первых, я, конечно же, не испанка. Санчес – фамилия бывшего мужа, а в девичестве я самая настоящая Иванова. Во-вторых, в Испании я, конечно, жила. Семь лет, все время, пока была замужем за господином Санчесом.

Я слушала, все больше удивляясь. Что же, Людмила ничего не сказала ей? Ни кто я такая, ни зачем пришла? Странная она, старший менеджер школы фламенко. А Елизавета Максимовна продолжала отвечать на вопросы, которые, по ее мнению, меня интересовали: