Дивная золотистая улика

– Испанский язык я знаю, разговорный, конечно, испанский, но поверьте, этого достаточно. И хореографическое образование у меня есть, среднее специальное – я закончила училище. Не московское, правда, и не питерское, но поверьте, в провинции тоже неплохо учат. А за время, что жила в Испании, я заинтересовалась фламенко. Окончила школу, получила диплом, право преподавания. И вот эта лицензия, – она указала на пестрый плакатик в затейливо украшенной рамочке, – самая настоящая. Документ об окончании моей школы будет признаваться за границей так же, как диплом школы, допустим, из Каталонии.

– Так же? – не удержалась я. Формально-то он может и будет признаваться, но в реальности… это примерно то же самое, что утверждать, будто аттестат об окончании средней школы села Нижние Фтетюши равноценен диплому, полученному выпускником элитного лицея при МГУ.

– Ну, с небольшой поправкой на местные условия, – скромно потупилась Елизавета Максимовна. – Но это непринципиально, не так ли?

– Что касается меня, то абсолютно непринципиально, – согласилась я. – Дело в том, что я хотела поговорить с вами не о занятиях. Я работаю в частном детективном агентстве, и у меня к вам несколько вопросов по поводу дела, которым мы сейчас занимаемся.

– Да-а? – взгляд, которым она меня окинула, был гораздо менее дружелюбным и гораздо более внимательным. – И что же это за дело? Надеюсь, оно не связано с нашей школой? Подобная реклама… да вы сами понимаете.

– Почти не связано. У нашей клиентки возникли некоторые затруднения. Если бы вы смогли подтвердить что пятнадцатого марта сего года после шестнадцати часов она находилась здесь, в школе фламенко, на занятиях…. – я не договорила, дав окончанию фразы многозначительно повиснуть в воздухе.

– Пятнадцатого марта? – Елизавета Максимовна вспорхнула с диванчика и подошла к большому календарю, висящему на стене. – Боюсь вас огорчить, но… а кто эта ваша клиентка?

– Одна из ваших учениц, – я деликатно кашлянула. – У вас, наверное, есть что-то вроде журнала посещаемости?

– Нет, – резко ответила она и, заметив мой удивленный взгляд, продолжила уже мягче: – Мы не ведем никаких журналов. Контроль посещаемости – это для муниципальных учреждений внешкольного образования. Они на бюджете, им за каждого ученика отчитываться надо. А мы сами себе на жизнь зарабатываем. Есть расписание и есть квитанции об оплате курса – двадцать занятий. Если у ученицы появляется желание продолжить занятия, то оплачивается следующий курс. Но бывает, что человек заплатил деньги и не ходит. Что ж, это его выбор. А моя задача – обучение танцу, ничего сверх этого.

– То есть, если я спрошу про любую из ваших учениц, была ли она на занятии пятнадцатого числа, вы мне ничего не ответите, – уныло подвела итог я.

– Почему же? Именно про пятнадцатое я вам скажу, – покрытый алым лаком аккуратный ноготь уткнулся в соответствующую клеточку на календаре. – В этот день ваша клиентка, что бы она ни говорила, не могла быть на занятиях после четырех часов.

– Вы уверены? – я тоже встала.

– Это пятница, – пожала плечами Елизавета Максимовна. – А по пятницам у нас только утренние уроки. От вечерних я давно отказалась – их посещали крайне нерегулярно. Уик-энд, сами понимаете.

Звук, который я издала, был не слишком членораздельным. Но Елизавета Максимовна, кажется, догадалась, что я огорчена.

– А знаете, я, кажется, догадываюсь, кто ваша клиентка, – она бросила на меня короткий острый взгляд. – Котельникова. Другой такой бестолковки в нынешнем наборе нет. Она несколько раз и дни путала, и без костюма приходила… Даже странно – финансовый работник и такая безалаберность. Но в какую же историю она умудрилась попасть, что ей алиби потребовалось и помощь частных сыщиков?

Я деликатно кашлянула:

– Вы ведь не ждете от меня ответа? Спасибо вам большое, Елизавета Максимовна.

– Не за что, – ответила она.

Мне показалось или в ее голосе прозвучала насмешка? Да, похоже, в этой школе частных сыщиков не очень-то любят. Точнее, очень не любят. Может, был негативный опыт общения? Людмила что-то говорила про прошлогоднюю проверку, истрепавшую все нервы. Хотя, вряд ли в ней участвовали наши коллеги, скорее, их налоговая трясла.

Мне захотелось хоть немного исправить положение и, вместо того, чтобы распрощаться и уйти, я задала еще один, совершенно не интересующий меня вопрос:

– А сколько стоит обучение в вашей школе?

– Захотелось научиться танцевать фламенко? – госпожа Санчес окинула меня странным взглядом – не то, что бы откровенно неприязненным, но и восторга эта идея у нее явно не вызвала.

– Наверное, да. Знаете, вся ваша обстановка, – я прогнула спину, откинув голову назад, и развела руки – точь в точь, как черная фигурка на золотой стене (ну, или почти точь в точь), – она очень способствует… действительно сразу хочется танцевать.

– А зачем вам? – холодно поинтересовалась Елизавета Максимовна.

– Как это, зачем, – растерялась я. Зачем люди учатся танцевать? – Чтобы танцевать.

– Просто чтобы танцевать? – не скрывая презрения, повторила она.

– Ну да… а зачем еще?