Для кого цветет лори

И пошла к выходу, пытаясь не оглядываться и сдержать ликование. У нее получилось! Получилось! Она смогла приоткрыть лепестки лори, смогла! Правда, уже в коридоре цветок снова сомкнулся, и Оникс юркнула на галерею, надеясь убежать от своих стражей. Цепочка на лодыжке не даст ей покинуть дворец, Оникс слишком хорошо знала действие магических арканов. Но ей до тошноты надоели стражи, что везде таскались за ней, надоели их лица и темные силуэты надсмотрщиков. Даже маленькая свобода уже радовала раяну, и она почти улыбалась, идя по открытому переходу между крыльями дворца. Отсюда был виден парк, и здесь пахло зарождающейся весной: влажной землей и пушистыми почками на деревьях.

В Обители Скорби это было любимое время Оникс. Начало весны, ожидание нового чуда…

Она глубоко вдохнула, бросила быстрый взгляд в парк. И нахмурилась. Трое Сумеречных смеялись, окружив Риа, девушка билась в кольце, пытаясь вырваться и испуганно вскрикивая.

Не раздумывая, Оникс приподняла подол и кинулась к лестнице, ведущей в парк.

— Отпустите ее! — выкрикнула Оникс, приближаясь к Сумеречным и гневно сжимая кулаки. От быстрого бега перехватило дыхание. — Немедленно!

— И кто это у нас тут такой смелый? — псы насмешливо осмотрели ее простой наряд, волосы, собранные в пучок, землю, оставшуюся на ладонях. Тот, что заговорил, — высокий, светловолосый парень — снова рассмеялся. — Смотрите, эта тоже хочет поиграть. Сама пришла!

— Ух ты, эта просто красавица. Где ты от нас пряталась, милая?

Он двинулся к раяне, и та отпрыгнула. Пес снова рассмеялся.

— Не бойся, мы добрые, поиграем и отпустим, — блондин снова улыбнулся. Он был молодым, привлекательным, но его намерения вызывали у девушки лишь отвращение. И к сожалению, лори уже закрыл свои лепестки, так что повлиять на сумеречных у раяны не получалось.

Она испуганно огляделась, уже жалея, что оставила своих стражей в зимнем саду. Риа смотрела на Оникс перепуганными глазами, терзая край своего передника.

— Мы уходим, — Оникс подняла подбородок, окидывая псов гневным взглядом. — Отойдите с дороги!

Псы ухмылялись, переглядывались. Блондин улыбнулся и резко схватил раяну, прижал к себе.

— Горячая какая, — протянул он, всматриваясь в ее глаза. И нахмурился, видимо, начиная что-то понимать. Оникс попыталась вырваться, но блондин держал крепко. — Ты кто такая? — выдохнул он.

— Никто! — со злостью бросила Оникс, вырываясь из его рук.

— Клир, вот проклятье! Верховный. — Второй Сумеречный выругался сквозь зубы, и блондин так резко разжал руки, что Оникс не удержалась на ногах и плюхнулась на парковую дорожку. Повернула голову. К ним шли Лавьер, Баристан и мужчина со шрамом — Кристиан. У Рана лицо застывшее, в глазах снова чья-то смерть. И, кажется, даже блондин это понял, потому что резко побледнел, словно из него разом выкачали всю кровь. Черные плащи, подбитые мехом, развевались от холодного ветра, тускло блестели ножны оружия. И, несмотря на стремительность движений, все трое двигались совершенно беззвучно, словно и не люди вовсе.

Не произнеся ни слова, Лавьер ударил блондина по лицу, на черной перчатке осталась кровь.

— В подземелье.

— Но они всего лишь прислужницы… — В глазах Сумеречных страх смешался с гневом.

Ран присел перед Оникс. Все произошло так быстро, что она даже не успела встать. Поднял ее на руки, всматриваясь в синеву глаз.

— Я не ударилась, — тихо сказала раяна.

— Ты прикоснулся к Светлейшей, Клир, — холодно произнес Баристан.

— Но… — блондин побелел еще больше. — Я не знал! Она одета, как обычная девка!

— Я запретил трогать женщин во дворце, — Лавьер перевел взгляд на Сумеречного. — Любых. — Посмотрел на мужчину со шрамом, тот кивнул.

Клир облизал мигом пересохшие губы, склонил голову.

— Я приношу свои извинения Светлейшей повелительнице, — сипло произнес он. — Готов понести наказание за нанесенное оскорбление и кровью смыть свой позор.

Оникс изумленно моргнула.

— За мной. Все, — Баристан повернулся к дворцу.

Лавьер, не отпуская Оникс, двинулся к лестнице. Она перевела на него изумленный взгляд.

— Ран? Что с ними будет?

— Их накажут.

— Но…

— Оникс, — он поставил ногу на ступень. — Их накажут. Это не обсуждается.

— Конечно. У тебя ничего не обсуждается, — бросила Оникс. — Отпусти меня.

— Я боюсь, что ты снова куда-нибудь побежишь, — усмехнулся Лавьер. — И снова попадешь в неприятности.

Раяна уставилась ему в лицо. Уставший. На волосах дорожная пыль. Под глазами тени. И все равно красив, как демон.

— Вряд ли мне удастся далеко убежать с рабской цепью на ноге! — с горечью сказала Оникс.

Лавьер толкнул какую-то дверь, закрыл ее ногой, отпустил девушку и прижал ее к створке.

— Я соскучился…

И сразу, не давая вздохнуть, прижался к губам, обхватил ее лицо, дергая ленту на волосах, зарываясь пальцами в белые локоны. Целовал жадно, торопливо, желая почувствовать, ощутить ее вкус, глотая этот дурман, словно безумец. Он и есть безумец. И это уже не пугает. В бездне страшно лишь поначалу, а потом… потом понимаешь, что эта бездна лучшее, что может быть… Он шагнул в пропасть, он уже на самом дне, и ему на это наплевать…