Для прессы (ЛП)

предновогодних вечеринок, и самых роскошных нарядов, перед ней на экране мелькали

снимки политиков и их спутниц. Большинство мужчин были в простых черных

смокингах, но женские наряды определенно всех затмевали. Некоторые из жен старшего

поколения выглядели серыми и скучными, но остальные были при полном параде.

А потом на экране появился он. У нее замерло сердце. Ее не волновало, насколько

смешно это выглядело, но ей казалось, что она не могла скрыться от Брейди Максвелла.

Даже здесь, когда она была в надежных объятиях Хайдена, Брейди показывали в новостях.

Возле него стояла миниатюрная брюнетка, укутанная слоями изумрудно-зеленого шелка,

что только подчеркивало ее загорелую кожу. Они сообщили, что это творение Оскара де

ла Рента, стоимостью в три тысячи долларов, было одним из лучших нарядов вечера.

Как внезапно Брейди появился на экране, так же быстро он исчез. Девушка не

имела особого значения. Лиз не сомневалась, что это была просто очередная женщина от

Хизер, выбранная для его публичного появления. Но он выглядел таким…счастливым. С

ее стороны было неправильным из-за этого расстраиваться. Она встречалась с Хайденом,

и они вчера хорошо провели время, но она все равно не могла избавиться от этого чувства.

Лиз отодвинулась от Хайдена и встала с кровати.

― Я скоро вернусь.

― Эй, ― произнес он, хватая ее за руку.

Она повернулась к нему лицом.

― Возвращайся скорее.

Она мягко улыбнулась и кивнула.

― Только схожу в туалет.

Он неохотно выпустил ее, и она по коридору поспешила в ванную. Она закрыла

дверь на замок, прежде чем беспомощно опуститься на пол. Горячие слезы хлынули из

глаз. Ее грудь разрывало рыдание, и она рукой зажала себе рот.

Нет.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Она не будет лить слезы из-за Брейди. Не будет.

Не важно, сколько раз за семестр она повторяла себе, что не будет плакать из-за

Брейди Максвелла, этот человек по-прежнему доводил ее до слез.

Уже прошли месяцы. Они давно расстались. Брейди, вероятно, даже больше не

думал о ней. И все же при мысли о расставании с ним, она чувствовала себя ужасно.

Она сделала правильный выбор. Брейди не был готов ей дать то, что ей нужно,

потому что она не могла продолжать скрывать их отношения, а он бы не стал что-то

менять. Поэтому она не позволила ему выбирать между ней и его предвыборной

кампанией, и сделала выбор за него. Теперь она знала, что Хайден был правильным

выбором. Он был разумным, внимательным, красивым, заботливым, и никогда не стал бы

ее прятать. Он был ужасно идеальным, как описала его Виктория.

Но все равно…он не был Брейди.

Лиз съежилась только от одной мысли об этом, но это была правда. В некотором

смысле, это было хорошо. Она не могла даже представить, чтобы Хайден довел ее до слез,

только Брейди был способен на это, потому что вызывал у нее настолько сильные эмоции.

От этого у нее еще больше хлынули слезы.

Почему она не могла просто избавиться от Брейди? Почему он постоянно повсюду

всплывал? Ей хотелось, чтобы он изводил жизнь кого-то другого, потому что она не могла

продолжать жить с непрерывной болью в сердце.

Она знала, что оставалась в ванной уже слишком долго, но она не могла выйти, не

взяв себе в руки. Сделав глубокий вдох, она слила воду в туалете, хотя и не пользовалась

им, а затем открыла кран. Она несколько раз сбрызнула лицо водой, в надежде, что

21

красные пятна исчезнут прежде, чем Хайден увидит ее. Теперь ей было не обойтись без

макияжа.

Молясь о том. Чтобы Хайден ничего не сказал, но понимая, что он, скорее всего,

это сделает, Лиз вышла из ванной и вернулась в спальню. Как она и ожидала, он

приподнял бровь, когда она вошла в комнату, и, увидев ее опухшее лицо, и покрасневшие

от слез глаза.

― Ты в порядке? ― спросил он, приподнимаясь с постели и поспешно вставая.

― Да, все хорошо. ― Ей не хотелось его обманывать, но она не могла сказать ему

правду.

Пока нет. Он не мог узнать о Брейди. Что бы он подумал о ней? Что бы он подумал

о них обоих?

Она уже знала, что ему не нравился Брейди. Он признался, что как на первичных,

так и на всеобщих выборах, он проголосовал за его оппонента. Они в шутку называли

Брейди «наш политик» только потому, что это была ее первая пресс-конференция.

Нет, она не могла ему рассказать. Это было еще слишком свежо. Кроме того,

Брейди только что победил. Его еще даже не приняли в Конгресс. Она не могла рисковать

новостью об их отношениях. Любой скандал был проблемой для политика, а с

корреспондентом младшим на сем лет, который написал о нем нелицеприятные статьи…?

Она уже могла представить, как будут пестрить заголовки с рассказами об их отношениях,

а потом будет обсуждаться их карьера. Не говоря уже о том, что это погубит ее как

журналиста, она рисковала своей работой не меньше него.

― Выглядишь так, будто ты плакала, ― произнес Хайден.

― Просто плохо себя чувствую, ― Вот. Это было правдой. ― Похмелье.

Губы Хайдена дрогнули в уголках.

― Хочешь, чтобы я принес тебе лекарства?

― Не. Я просто снова прилягу, ― сказала она, подходя к кровати. ― Полежишь со

мной?