Дмитровское шоссе

Странно, думал он, идя по улицам такого знакомого, но все-таки чужого города, почему здесь я чувствую себя таким свободным, почему тут легко дышать и тобой владеет праздничное настроение? Может быть, потому что никто не обращает на тебя внимания? А вдруг это и есть настоящая свобода, когда вокруг все улыбаются, приветливы друг к другу и даже продавцы в магазинах не делают вид, что покупатели отрывают их от каких-то важных дел?

Оставшиеся пять дней прошли подобным же образом — Денисов в сопровождении Ростова заглядывал на заседания комитета, вечером ходили в представительства разных стран, посещали магазины и универмаги — особая забота Ивана Трофимовича, который выбирал наряды для дочери, пару раз сходили в кино, смотрели «День шакала», который понравился Ивану Трофимовичу, и «Механика» с любимым актером Олега Степановича Чарльзом Бронсоном, игравшим в фильме бесстрастного наемного убийцу. Денисову же фильм не понравился.

— Слушай, Олег, как может привлекать людей фильм, где совсем нет действия? Да и этот «механик» тип какой-то патологический.

Олег Степанович сделал попытку объяснить, что профессия убийцы ничем не отличается от остальных, лишь требует более тщательной подготовки, но сразу увидел по лицу собеседника, что на этот раз Иван Трофимович не понимает его, и замолчал.

Почти всюду они ходили вместе, лишь однажды Олег Степанович улучил часок и зашел в ювелирный магазин, где расстался с толстой пачкой франков, зато вышел с маленькой бархатной коробочкой в кармане.

Олег Степанович не мог понять, в чем смысл приезда Денисова в Женеву; возможно, редкие поездки вроде этой нужны были ему для разрядки, чтобы вырваться из душной атмосферы, в которой приходилось работать.

Вечером, накануне вылета в Москву, к Олегу Степановичу в номер зашел Саргосян. На его широком лице сияла лучезарная улыбка, а в руке он держал коробочку из алого бархата.

— Не буду утверждать, что это — лучшие в мире часы, — заметил он, располагаясь в кожаном кресле, — но, без сомнения, самые оригинальные и уж, конечно, самые дорогие.

Рафаэл Амаякович нажал на потайную кнопку, скрытую под бархатом, и крышка взлетела вверх. Олег Степанович увидел внутри, на белом атласе коробки, крупные мужские часы — циферблат выполнен из сверкающего империала, а часовыми отметками служили крошечные рубины. Узкие стрелки часовая, минутная и секундная — сделанные из белого металла (платины, решил Олег Степанович) создавали какой-то сказочный контраст с сияющим золотом. Империал был искусно разрезан вдоль на две половины, и вторая половина служила дном для часов. Между двумя половинками империала находился тончайший часовый механизм. А браслет — какой это был браслет! изготовлен из восьми полуимпериалов, с хитроумным замком. Олег Степанович с удивлением посмотрел на Саргосяна.

— Но ведь это стоит… — начал он.

— Э-э, дорогой, не пытайся даже представить себе, сколько будут стоить эти часы, — я имею в виду продажную цену. А вот если тебя интересует, во что обошлось изготовление этого шедевра, скажу тебе, что исходные материалы — империал хорошей сохранности, восемь полуимпериалов, часовой механизм ручной сборки и редкостной точности, платиновые стрелки, замок и маленькие рубины — все это стоит едва ли треть конечной цены. Вице-президент фирмы — мой хороший и старый друг, — согласился изготовить этот экземпляр лишь для того чтобы выставить в витрине своего магазина в Женеве. Нет-нет, это твои часы, я ведь обещал, ты можешь взять их прямо сейчас. Но что ты собираешься делать в Москве с часами, которые стоят не меньше тридцати тысяч долларов? Ведь ты не сможешь их даже носить — вдруг кто-нибудь увидит и проявит интерес? Пусть полежат здесь, ты возьмешь их на фирме в любую минуту — вот сертификат на твое имя. За год их изготовят не больше сотни, — такие часы расхватывают американские нувориши и безумные арабские шейхи, которым некуда девать деньги, получаемые за нефть. А вот еще один документ — за право использовать твою идею фирма платит сотню долларов за каждый экземпляр. Неплохо, а?

— Рафаэл Амаякович, но ведь это не я придумал!

— Ты заронил творческую искорку в мое воображение, а это самое главное. Ну ладно, если завтра мы с тобой не увидимся, — вот пакет с адресом. И прошу тебя, если адресат попросит оказать ему ничтожную услугу, ты уж не откажи.

На следующее утро Олег Степанович собрал чемодан и в половине десятого спустился в вестибюль. Через несколько минут подъехал кадиллак и они отправились в аэропорт.