Читаем Дневник, 1856 г. полностью

20 Ноября. Всталъ въ 10, написалъ немного. — Гимнаст[ика], обѣдалъ у Друж[инина]. Тамъ Писем[скій], к[оторый] очевидно меня не любитъ и мнѣ это больно. Др[ужининъ] отказался слушать меня, и это меня покоробило, дома нашелъ письмо отъ В[алеріи]. Ничего новаго въ письмахъ, неразвитая, любящ[ая] натура. Отвѣчалъ ей, легъ въ 3. —

21 Ноября. Всталъ въ 1. Пришелъ Майковъ. Гимнастика, обѣдалъ у Стал[ыпина], неучтивъ б[ыл]ъ съ его женой. У Боткина весь вечеръ, прочелъ Р[оманъ] Р[усскаго] П[омѣщика], рѣшительно плохо, но напечатаю. Надо вымарывать. Зашелъ къ А[лександрѣ?] П[етровнѣ?] и отъ этаго противно. —

22 Ноября. Всталъ въ 11. Хотѣлъ писать, не шло. Гимн[астика]. Обѣдалъ у Панаева. Потомъ у Краев[скаго] до вечера. Литературная подкладка противна мнѣ до того, какъ ничто никогда противно не было. Написалъ Вал[еріи] письмо. Очень думалъ объ ней. Можетъ отъ того, что не видалъ въ это время женщинъ. —

23 Ноября.

Всталъ въ 1. Тишкевичъ помѣшалъ, поправилъ немного, обѣдалъ дома.49 Поправлялъ. Получилъ милое письмо отъ В[алеріи], отвѣчалъ ей, думалъ объ А[лександрѣ?] П[етровнѣ?] и вмѣстѣ с тѣмъ очень и очень о Вал[еріи]. Какъ хочется поскорѣе отдѣлаться съ журналами, чтобы писать такъ, какъ я теперь начинаю думать объ искусствѣ, ужасно высоко и чисто. —

24 Ноября. Всталъ въ 10. Переправилъ довольно много, рано пріѣхалъ на гимнастику, поѣхалъ къ Ловиц[?], встрѣтилъ Корсак[ова] и брюскировалъ его, чему очень радъ. Гимнаст[ика], обѣдалъ дома, одинъ цѣлый вечеръ, читалъ, работалъ лѣниво. Написалъ крошечное письмецо В[алеріи]. —

25 Ноября. Всталъ въ 9, дурно спалъ опять. Поѣхалъ въ звѣринецъ, рано. Къ Ковалев[скому], онъ былъ милъ. Въ унив[ерситет] дрянь играли. Гос[ударь] читалъ Д[ѣтство?], въ звѣринцѣ барыня съ сладостр[астными] глазами. Поработалъ утромъ и передъ обѣдомъ. Обѣдалъ дома, б[ылъ] милый Анненк[овъ] и несносный Бакунинъ. Завтра въ И[нспекторскій] Д[епартаментъ]. Съ ужасомъ думалъ о В[алеріи] по случаю мины сладостраст[ной] бар[ыни].

26 Ноября.

Всталъ въ 10, писалъ, гимнастика, дома обѣдалъ, диктовалъ У[тро] П[омѣщика] хорошо, пріѣхалъ Балюзекъ, потомъ Дружин[инъ], легко и пріятно. Получилъ глупо-кроткое письмо отъ В[алеріи], поѣхалъ къ О[льгѣ] Т[ургеневой], тамъ мнѣ неловко, но наслаждался прелестнымъ тріо. Заѣхалъ къ Панаеву, онъ нагналъ на меня тоску. —

27 Ноября. Всталъ въ 10. Получилъ письмо глупое отъ В[алеріи]. Она сама себя надуваетъ и я это вижу — насквозь, вотъ что скучно. Ежели бы узнать такъ другъ друга, что не прямо воспринимать чужую мысль, а такъ, что видѣть ея филіацію въ другомъ..... Половцевъ разсказывалъ о Бобрин[скомъ]. Животное. Окончилъ П[омѣщичье] У[тро]. Гимнастика, дома обѣдъ. Музыка, Калошинъ, Аннен[ковъ], шлялся съ слад[острастными] цѣлями, пьяная дѣвка на Н[евскомъ], въ банѣ, написалъ холодное письмо Валькѣ. —

28 Ноября. Всталъ поздно, игралъ. Гимнастика, ноги болятъ. Отставка вышла. Обѣдалъ. Поѣхалъ къ Ан[ненкову], Боткину, Майкову. У нее чудный голосъ — Wanderer. У Дружинина провели въ 4-омъ чудесный вечеръ. Взялъ еще 100 р. у50 Колб[асина].

29 Ноября.

Пропустилъ и не помню, что дѣлалъ. Коректуры немного. Да, кончилъ У[тро] П[омѣщика] и самъ отвезъ къ Краевскому, тамъ былъ въ духѣ, споръ съ консерваторомъ. Каменской. Дыдышкинъ и Гончар[овъ] слегка похвалили У[тро] П[омѣщика]. О В[алеріи] мало и непріятно думаю.

30 Ноября. Зачѣмъ то съ утра взялъ карету, поѣхалъ къ Конст[антинову]. Штатское платье еще нельзя, въ магазины, книги купилъ, заказалъ платье, гимнаст[ика], всё болитъ, обѣдалъ дома, коректура Разж[алованнаго], к[оторый] плохъ.51 Опоздалъ къ Аннен[кову] и къ Др[ужинину] и къ Щербат[ову]. Заѣхалъ къ А[лександрѣ] П[?етровнѣ?], засталъ тамъ Яковл[ева]. Судьба спасла меня — я былъ на волоскѣ. — Получилъ страховое и милое письмо отъ В[алеріи]. Государь читалъ Д[ѣтство] и плакалъ. —

1 Декабря. Всталъ въ 11, записалъ день и игралъ до гимнастики. Рука очень болѣла, обѣдалъ дома, дочелъ Carmen — слабо, французско, получилъ письмо отъ Тургенева и послалъ ему. Заснулъ, пришелъ Полонской, смѣшонъ, Боткинъ, съ нимъ въ Гугенотовъ, просто нехорошо. Написалъ письмо В[алеріи], хорошее, ни тепло, ни холодно, и письмо Каткову. Завтра написать письма Тет[инькѣ], Ник[олинькѣ], Сер[ежѣ], съѣздить къ Шевичъ, къ Оболенск[ому] и къ Стал[ыпину].

2 Декабря.

Разжалов[аннаго] не пропускаютъ. Поѣхалъ въ Университетъ. Симфонія прелестна. Къ Стал[ыпину], онъ скученъ. Къ Боткину, къ Дюссо обѣдать. Вечеръ сиделъ съ Боткинымъ, Дружин[инымъ] и Анненк[овымъ]. Пріятно, денегъ издержалъ много, къ Шевичъ написалъ. —

3 Декабря. Ничего не пишу — читалъ Мериме — хорошо, думаю комедію. Гимнаст[ика], хорошо не болитъ. Обѣдалъ дома заснулъ, б[ылъ] у Шевичъ, скучно, игралъ. У Боткина, Пан[аевъ] хвалитъ Юн[ость] очень. Пріятно, доправи[лъ] коректуры Разж[алованнаго].

Давыд[ову] — счетъ.

Панаеву — условіе.

Письма — Сережѣ и Т[атьянѣ] А[лександровнѣ].

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой, Лев. Дневники

Похожие книги

Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары