Дневник. 1873–1882. Том 1

1 апреля. Четверг. После обедни и причащения в Большой церкви Зимнего дворца имел, по обыкновению, доклад. Государь заговорил о делах герцеговинских и выразил сомнение в том, чтобы можно было ожидать успешного исхода дела на основании предложенного в ноте Андраши соглашения. По мнению государя, следовало бы прямо требовать полной автономии областей, населенных христианами, наподобие Сербии. Когда я заметил, что на такое предположение едва ли согласится Австрия, государь сказал, что надеется уладить это дело с Андраши лично, во время предстоящего проезда своего через Берлин, куда приглашен к тому же времени и австро-венгерский министр иностранных дел.

После доклада был у меня барон Жомини, привез переделанный проект международной конвенции относительно прав и обязанностей воюющих сторон. В разговоре с ним я узнал, что от Андраши уже получен ответ: он с радостью принял приглашение; но в нашем Министерстве иностранных дел несколько озабочены тем, что предположенное в Берлине соглашение между тремя империями может возбудить неудовольствие и претензии в других кабинетах, не призванных к участию в соглашении.

2 апреля. Пятница.

Утром осматривал во всей подробности вновь возведенное здание для военной тюрьмы. Постройка громадная, со всеми современными усовершенствованиями, но стоила дорого – до 650 тысяч рублей.

3 апреля. Суббота. После доклада заехал к государственному канцлеру для объяснения с ним по одному делу. Князь Горчаков показал мне последнюю дипломатическую переписку по делам Герцеговины и Боснии и говорил о затруднительности настоящего политического положения, о том, что не по силам оно 80-летнему старику. Фраза эта часто повторяется, собственно для того, чтобы вызвать комплимент. На сей раз, однако ж, старика тревожило предположенное совещание в Берлине, где в один или два дня пребывания государя, среди суеты и треволнений, трудно вести серьезное дело с Бисмарком и Андраши, не возбудив ревности представителей Франции, Англии и других. Наш государственный канцлер надеется, что Австрия заодно с нами пойдет к предположенной цели, то есть к дарованию автономии Герцеговине и Боснии; но ему не хотелось бы допустить Бисмарка разыграть любимую им роль посредника и примирителя, вершителя судеб Европы.

Я спросил канцлера, считает ли он возможным, добившись от турок автономии христианским областям, предоставить затем этим областям полную свободу устраиваться собственными своими средствами и по своему разумению? Могут ли они организоваться сами в самостоятельные государства, без постороннего материального вмешательства? Князь Горчаков сказал мне, что государь не прочь допустить вступление австрийских войск в Боснию на определенных, точных условиях.

После этого разговора, возвратившись домой, я застал у себя полковника Кишельского, родом болгарина, поступившего в русскую службу после Крымской войны и с тех пор деятельно игравшего роль нашего секретного поверенного по делам христианских областей северной Турции. Настоящие обстоятельства заставляют его покинуть русскую службу, чтобы принять непосредственное участие в событиях, готовящихся на Балканском полуострове.

Согласно желанию князя Горчакова и самого государя, я отклонил Кишельского от намерения выйти в отставку, но при этом выслушал от него крайне печальные известия о современном положении Болгарии. Положение ее еще труднее других областей потому, что христианское население обезоружено, а мусульманское (меньшинство) всё вооружено. Кишельский говорит, что там ежедневно опасаются поголовного истребления христиан. Я советовал ему, для блага его земляков, предостеречь их от неосторожной, преждевременной вспышки и выждать еще несколько времени, ввиду неизбежного близкого разъяснения дел в Боснии и Герцеговине. Если суждено решить вопрос оружием, то Болгария должна последней примкнуть к общему вооружению.

Заезжал к барону Жомини, чтобы сообщить ему замечания на составленную им новую редакцию статей Брюссельской конференции. Он безусловно принял все мои указания.

6 апреля. Вторник. Первые дни праздника Пасхи прошли обычным порядком: заутреня на Светлое Воскресенье во дворце, потом розговенье в Белой зале, утром разъезды по дворцам, семейный обед и т. д. Сегодня после обыкновенного доклада представлял я государю офицеров, окончивших курс в Академии Генерального штаба; в числе их, третьим по экзаменационному списку, стоял великий князь Николай Николаевич (младший), уже в мундире Генерального штаба.