Дневник. 1873–1882. Том 1

За обедом я сидел между императрицей и великой княгиней Марией Александровной. К обеду были приглашены великий князь Николай Николаевич, принцесса Баденская Мария Максимилиановна, княгиня Мария Васильевна Воронцова и граф Ламберт как дежурный генерал-адъютант. Кроме того, обедали фрейлина великой княгини Марии Александровны и брат ее, молодой офицер английской конной гвардии. Они уезжают завтра в Англию, и по этому случаю сегодня для них дали прощальный обед. За обедом много было разговора о картографических работах, представленных утром императрице; великая княгиня Мария Александровна также выразила желание видеть завтра некоторые из означенных работ, обратившие на себя особенное внимание императрицы.

9 апреля. Пятница.

Утром осматривал Николаевский военный госпиталь, в котором не бывал уже несколько лет. Главной целью моего посещения было сообразить, как приспособить верхний этаж госпиталя к предположенному перемещению туда женских курсов из клинического госпиталя. Перемещение это признано необходимым для того, чтобы завести более порядка на женских курсах и устранить нарекания по поводу сближения слушательниц с академическими студентами.

В 1½ часа был у великой княгини Марии Александровны с полковниками Штубендорфом и Жилинским. Первый объяснял ее высочеству устройство голубиной почты, а второй – работы по нивелировке и осушению Припятских болот. Молодая герцогиня Эдинбургская выслушала эти объяснения с большим вниманием и любезностью.

10 апреля. Суббота.

Я нашел государя озабоченным более обыкновенного вчерашней телеграммой из Константинополя от посла Игнатьева о том, что в диване взяла верх партия воинственная и решено объявить войну Черногории. Если это справедливо, то, по-видимому, турки ставят последнюю свою карту; надобно полагать, что нападение их на черногорцев будет сигналом войны для Сербии, а может быть, и Дунайских княжеств и Болгарии. Европа не может остаться равнодушной зрительницей этого общего кровопролития и предоставить случаю будущие судьбы Балканского полуострова.

Вместе с тем посол наш в Берлине Убри сообщает, что день, назначенный по маршруту государя для приезда в Берлин, очень неудобен для берлинцев: это церковный праздник, который проводится обыкновенно в молитве и уединении. Государь сказал, что, быть может, изменит день отъезда своего, назначив его ранее или позже 25-го числа. Я воспользовался случаем, чтобы отпроситься в отпуск, сначала за границу, а потом в Крым, на всё время отсутствия государя. На это он сказал мне, что «согласен, разумеется, если только политические обстоятельства не воспрепятствуют».

После доклада ездил поздравить великого князя Владимира Александровича.

13 апреля. Вторник. Известия из Константинополя о воинственных решениях Порты оказались преувеличенными; последние известия успокоительнее, хотя все-таки мало еще вероятия, чтобы дела в Турции уладились мирным путем. Ожидают приезда государя в Берлин, чтобы рассечь гордиев узел; но, к сожалению, отъезд его не только не ускорен, но даже замедлен на два дня и назначен на 27-е число. Эта перемена заставляет и меня выехать за границу несколько позже, чем я рассчитывал.

При докладе моем государь объявил свое решение по спорному вопросу о штыках. Он давно уже склонился к мнению герцога Георга Мекленбург-Стрелицкого, чтобы в пехоте нашей, по примеру прусской, был принят вместо нашего прекрасного трехгранного штыка немецкий тесак-штык (sabre-bayonette

) и стрельба производилась без примкнутого штыка. Великий же князь Николай Николаевич и почти весь генералитет (за исключением стрелковых) отстаивали наш штык и стрельбу с примкнутым штыком. Я был того же мнения и старался, по возможности, отклонить государя от предположенного изменения.

По настоянию герцога вопрос этот был снова возбужден в последнее время и по моему предложению подвергнут обсуждению в многочисленном собрании компетентных военных лиц под председательством великого князя Николая Николаевича. Участвовали в этом совещании и наследник цесаревич, и великий князь Владимир Александрович. Вопрос был решен почти единогласно в пользу стрельбы с примкнутым штыком. Только два стрелковых генерала и великий князь Владимир Александрович подали отдельное мнение. Наследник, склонявшийся прежде на их сторону, отступился от этого мнения, убедившись доводами большинства.

Все протоколы совещания, с приложением отдельных записок, были представлены мною государю, который принял среднее решение, приказав ввести новые штыки-тесаки и стрельбу без примкнутых штыков только в стрелковых батальонах и в гвардии; во всей же армии – оставить всё по-прежнему. Таким образом, является новое усложнение, новая пестрота; опять отсутствие единства и единообразия, столь важных в деле организации и образования войск. Тем не менее решение это все-таки предпочитаю тому, которого опасался и к которому государь заметно склонялся до сего времени.