Дневник. 1873–1882. Том 2

8 марта. Суббота. Вчера опять приезжали ко мне Шепелев и Тимлер с поручениями от князя Болгарского. Вечером же получил я от Гирса черновой проект инструкции для Кумани. Инструкция написана мастерским пером барона Жомини; общее ее направление я одобрил, но сообщил Гирсу только некоторые частные замечания.

Сегодня перед докладом (который был назначен несколько позже обыкновенного по случаю того, что государь приобщался) я заехал к великому князю Михаилу Николаевичу, чтобы переговорить по одному неважному делу, о котором мне приходилось сегодня же докладывать государю. Тут узнал я от великого князя, что дело о назначении начальника артиллерии в Петербургском округе, наконец, улажено: Столыпин уехал обратно в свой корпус, а на открывшуюся вакансию решено представить генерал-лейтенанта Штадена, начальника артиллерии Одесского округа. На него указывал я с самого начала; но выбор этот почему-то не нравился обоим великим князьям; теперь они сами предлагают его. Я слышал, что предположение о назначении Столыпина оскорбило всех артиллеристов. Тем более я доволен, что мне удалось расстроить эту неудачную комбинацию.

При докладе моем государю коснулась речь назначения генерала Эрнрота взамен Паренсова; государь уже предупрежден болгарским князем и настроен в смысле записки, которую вчера читал мне Шепелев и которую князь намеревался представить государю на утверждение. Я не мог воздержаться от возражения против притязаний юного князя, чтобы русский генерал, облеченный званием болгарского министра, был не более чем беспрекословным исполнителем приказаний князя и чтобы всякое ослушание его считалось равносильным ослушанию самого императора российского. А в черновой записке князя так именно и было выражено.

После моего доклада вошли в кабинет Гирс и барон Жомини; последний прочел составленную им инструкцию для Кумани, с изменениями по вчерашним моим замечаниям. Надобно отдать справедливость редакторскому искусству барона: он не только пишет изящно, но еще имеет необыкновенный талант из небольшого запаса данных ему основных идей с быстротою создать целое стройное изложение. Государь одобрил проект, однако же сказал Гирсу, что прежде утверждения его следует прочесть князю Александру. Опасаюсь, что ему проект не поправится; он составлен совсем не в том духе, в каком настроен князь.

Шепелев опять был у меня и уже по поручению князя прочел мне записку, радикально переделанную из той, которая первоначально была набросана самим князем. В этом измененном виде требования его к военному министру делаются возможными; так что, вероятно, Эрнрот не встретит затруднения принять должность. Тем не менее положение его в Болгарии будет незавидное.

Столетов принес и прочел мне составленное им опровержение статьи Раулинсона; я сделал некоторые замечания и предложил Столетову прочесть статью Гирсу, чтобы уговориться с ним, где и как напечатать. [Как будто я предугадал, что возражение окажется нужным.] Вечером же Гирс прислал мне секретное письмо нашего посла в Лондоне о том, что в Англии продолжают, по-видимому, рассчитывать на эффект, который произведет опубликование найденных будто бы в Кабуле документов, компрометирующих нашу политику в отношении Афганистана. Князь Лобанов случайно узнал, что в числе этих документов, хранимых пока в глубокой тайне, заключается какой-то договор наш с афганским владетелем. Можно догадываться, что речь идет о том проекте договора, который замышлялся Столетовым во время пребывания его в Кабуле в 1878 году, но который оставлен был в проекте без всяких последствий.

Гирс, сообщая мне письмо князя Лобанова, выражает желание, чтобы по поводу этого мнимого договора с Шир-Али-ханом было представлено Столетовым категорическое объяснение. Я дал знать Гирсу, что желание его предугадано мною и требуемое объяснение уже изложено Столетовым в прочитанной мне сегодня утром статье в ответ на клеветы Раулинсона.