Дневники. Я могу объяснить многое

Годы безуспешных поисков финансирования для «Мировой системы» сделали меня дипломатом. Я привык рассматривать каждое обстоятельство с точки зрения выгоды. Может, это и не очень хорошо, но в наше время научные и изобретательские работы требуют больших денежных вложений. Мои переговоры с немцами оказали впечатление на Моргана-младшего и он дал мне средства на дальнейшую разработку турбинного двигателя. То был последний акт благодеяния с его стороны. Больше я от него денег не получал. Работы по созданию высокоэффективного и небольшого по размерам безлопастного турбинного двигателя были остановлены примерно на той же стадии, что и создание «Мировой системы» – за шаг до цели. Промышленники были настроены выпускать лопастные двигатели и скептически относились к моим работам. Если же кто-то и давал деньги (как, например, Морган-младший), то требовал скорого результата. На скорый результат был нацелен Эдисон. Я же работал над экспериментальными образцами до тех пор, пока не мог сказать себе: «Больше я ничего не могу улучшить».

В очередной раз я выступал один против всего мира. Парадокс – германский кайзер и его военно-морской министр оценили мои турбины по достоинству, а в Соединенных Штатах их только критиковали, начиная с первого же испытания, которое прошло во владениях Эдисона – на Уотерсайдской станции, принадлежавшей его компании. В Нью-Йорке мне больше негде было испытывать мои турбины. Устраивать демонстрацию где-то еще, то есть в другом городе, не было смысла. Настоящей столицей Соединенных Штатов всегда был Нью-Йорк. Я заплатил Эдисону за возможность произвести демонстрацию и считал, что на время подготовки к ней и самой демонстрации в нашей вражде наступит перемирие. Американцы говорят, что там, где бизнес, там нет места эмоциям. Но зря я надеялся. Во время подготовки к демонстрации я столкнулся с откровенным саботажем, напомнившем мне времена моей работы в Питсбурге. На демонстрацию Эдисон прислал «клакеров», которые начали всячески хаять мои турбины и утверждать, что мне не удалось достичь заявленной мощности в 200 лошадиных сил. В результате то же самое напечатали газеты. В одних газетах меня называли «фантазером», в других – «аферистом», в третьих – и так и так.

Вестингауз в ответ на мое предложение производить безлопастные турбины озвучил мнение всех американских промышленников. «Какой смысл ломать устоявшееся? – сказал мне он. – Лопастные турбины хорошо зарекомендовали себя и заняли свое место на рынке. Возможно, ваши турбины в чем-то лучше, но не настолько, чтобы ради них производить переворот».

Ценой огромных усилий мне удалось продать компании «Эллис Чалмерс» из Висконсина три турбины – две паровые и одну газовую. Огромные усилия понадобились не для того, чтобы уговорить владельцев компании, а для того, чтобы преодолеть сопротивление работавших в компании инженеров. Инженерам, привыкшим к лопастным турбинам, не хотелось заниматься изучением турбин другого типа. Кроме того, они опасались, что я пришлю для обслуживания турбин своих сотрудников и, таким образом, часть инженеров компании лишится работы. Две паровые турбины прошли испытания в «Эллис-Чалмерс», однако их не обслуживали должным образом, в результате чего они работали не в полную мощь и их детали быстро изнашивались. Инженеры составили отчет о недостатках моих турбин, который стал для меня сильным ударом. Испытания газовой турбины были нагло просаботированы по причине отсутствия полной технической документации. На самом же деле я отправил всю документацию в Висконсин, и она была там получена инженером Гансом Дальстрендом. В почтовом журнале я своими глазами видел его подпись. И тот же самый Дальстренд обвинил меня в непредоставлении документации! Когда же я предъявил журнал управляющему компании Чарльзу Эллису, Дальстренд обвинил меня в том, что я подделал его подпись! Эллис принял сторону Дальстренда и на том мое сотрудничество с компанией «Эллис-Чалмерс» было закончено. Мне пришлось даже выплатить им штраф.