После издания романа-эссе «Память», второй книги – она была издана раньше первой, к 600-летию Куликовской битвы, – Володя получил тысячи взволнованных, благодарных писем. Были и те, кого патриотический настрой романа никак не устраивал. Но это Володю уже не очень огорчало, даже, может быть, и радовало. Видно стало, кто есть кто. В 1982 году книга была отмечена Государственной премией СССР.
Первая книга «Память» вышла уже после смерти Володи.
Пройдя с огромным успехом горнило «Памяти», Володя мечтал вернуться к «Дороге». Но уровень задуманного теперь уже был, видимо, настолько высок и масштабен, что как-то, рассуждая вслух, он сказал мне: «Это будет книга о Сибири. «Дорога» потрясет всех». Главы, написанные о Гарине-Михайловском, которые я искусственно соединила в роман «Дорога», сопроводив его словом «незавершенный», думаю, вошли бы в будущую работу. Я же допустила непоправимую ошибку, издав их как роман «Дорога» В. Чивилихина, а не «главы из романа».
Володя всегда был активно неравнодушен к теме, за которую брался. Он писал только о том, что было близко ему, что волновало, жгло душу, не давало спокойно жить. И когда ЦК комсомола попросил его написать книгу о Юрии Гагарине, он долго думал, советовался. Володя знал Юру лично, не раз встречался с ним, разговаривал. Я была свидетелем одной из встреч. Вручали премию Ленинского комсомола. Были отмечены этой первой наградой комсомола Николай Алексеевич Островский (посмертно), Александра Николаевна Пахмутова, Нодар Владимирович Думбадзе, Витаутас Прано Жалакявичус и Владимир Алексеевич Чивилихин. В тот день Юра Гагарин вручал диплом и наградной знак вдове Н. Островского. После торжественной части было многое, в том числе и танцы. Танцевали модную тогда летку-енку. Цепочку вел Юрий Гагарин, да так, что не все справились с предложенным им темпом. В тот день Володя и Юра беседовали долго и заинтересованно.
Взялся изучать тему – человек, наука, космос. Приобрел много специальных книг, статей, встречался с женой Юры Валей Гагариной, беседовал с его родителями, сестрой, космонавтами, школьными учителями, наставниками из летного училища, побывал в Звездном городке, на родине Юры, на месте его гибели и в многих других местах, проштудировал литературу. Все это нашло отражение в рабочих тетрадях, в том числе в набросках отдельных глав. В одном интервью Володя признался: «Я готовлюсь к работе над книгой о Юрии Гагарине. Ни о размерах, ни о жанре будущей книги сказать пока не могу. Скажу только, что очень много интересных материалов, встреч». Но так как Володя с большим недоверием относился к официальной версии гибели Юры, он посчитал для себя невозможным продолжать работу, не зная правды о последних минутах жизни Гагарина. Сведения же эти были недоступны, и никакие обращения в высокие инстанции не помогли. Работа была приостановлена.
Помню, вернулся Володя из станицы Вёшенская, где побывал с группой писателей в гостях у М.А. Шолохова. Впечатлений масса, настроение приподнятое, много рассказывал, делал записи в дневнике, а мне сказал, что Михаил Александрович очень переживает за судьбу романа «Они сражались за Родину», потому что даже для него оказались недоступными многие материалы военных лет.
Не очень сложились у Володи взаимоотношения с кино. Началось все со стереофильма студии «Мосфильм» по повести «Над уровнем моря». Серьезное, проблемное произведение превратилось в обычный детектив. Акценты смещены, придуманы новые герои и сюжетные линии. Понимая всю неэтичность сделанного, создатели фильма не пригласили Володю на просмотр. Мы попали туда случайно, узнав о премьере от друзей. Возмущению Володи от увиденного не было предела. Но, видимо, «домашним» возмущением дело не ограничилось. В архиве сохранилось письмо без конверта, даты, с неразборчивой подписью, и в нем речь идет именно о фильме «SOS» над тайгой» по повести «Над уровнем моря».
Несколько строк свидетельствуют о Володином отношении к произошедшему.
«Владимир Алексеевич!
Наверное, Вы правы, что так меня отметили… Отхлестали тихо, но мне пришлось ежиться. Хорошая у Вас рука! И – твердая. Поэтому я не буду здесь городить оправдания – получится шаткая городьба… знаю!..» А убедительность и справедливость Володиной позиции была принята автором письма. «Но, как бы то ни было, во многом Вы правы. И – елки-моталки!! Поверьте, я всегда любил Вас как писателя и уважал как человека. И после того, как я завтра снесу на почту этот конверт, я буду любить Вас не меньше, а уважать – больше. Не лицемерю…» С тех пор он не хотел и слышать об экранизации его произведений, хотя предложения были. Снятый Ленинградским телевидением без предварительного согласования фильм по повести «Елки-моталки», он просто запретил пускать в эфир. Однако фильм по повести «Про Клаву Иванову» был принят Володей без особых замечаний.
Володя мужественно переносил все удары судьбы – физические, моральные, творческие, социальные, – без нытья, жалоб, иждивенческих просьб, сгорая в непосильной борьбе за свои убеждения.