Дни тревог

Разговор вначале не клеился, но постепенно, видя наше дружелюбие, хозяева достали закопченный котелок с кипятком и чугунок с картошкой. Разговор перешел на школьные и домашние дела, и я решил спросить их о ружье. Ребята не запирались. Да, ружье взяли они. Нет, красть они не собирались. Вернули бы со временем сами…

— Думали, что дядя Коля уже и забыл, что оно у него есть. Страшно одним в лесу. Да и браконьеров развелось — тьма! — серьезно сказал Миша.

Это выражение так не вязалось с его веснушками и оттопыренными ушами, что Ряков, не удержавшись, громко, с удовольствием захохотал.

Миша принес ружье. Мальчишки постарались на славу. Ствол блестел, как зеркало. Но, несмотря на расположение к ребятам, я вынужден был сказать:

— Собирайтесь, хлопцы. Нужно ехать.

— Товарищ лейтенант! — попросил Саша. — Только не водите нас домой, а то… отец опять драться будет.

Я заехал к Клевакину, возвратил ружье и попросил пока никому ничего не говорить.

В отделе Ряков накормил ребят домашними блинами.

— Ешьте, ешьте, — ласково рокотал он, — жена сегодня стряпалась. Пойду домой ужинать, еще принесу.

У Рякова своих трое, и он непоказно заботлив: подолгу беседует, расспрашивает о жизни, любовно журит. Ребята его любят.

Посоветовавшись, решили оставить мальчишек ночевать, чтобы назавтра подумать, что делать дальше.

Утром попросил Рякова разбудить ребятишек. Валентин вернулся недоуменный:

— Ума не приложу, куда могли деться сорванцы.

Осмотрели все уголки в отделе. Ребят как корова языком слизнула. Через входную дверь они выйти не могли — неизбежно прошли бы мимо нас. Окна выходят во двор, огороженный почти двухметровым забором, да и расположена комната на втором этаже, над КПЗ, где во дворе бегают по проволоке три злющих пса. Наверное, от постоянного сидения на цепи и оттого, что они почти не видят людей, злость этих псов не поддается описанию. Даже проводник служебно-розыскной собаки кормил их, проталкивая чашку с пищей в отверстие ворот палкой. Осмотрели из окна двор. Собаки с остервенелым лаем носились по двору, никаких следов как будто не было. Куда же делись ребята?

Послав Рякова на розыски, я с тяжелым сердцем пошел на оперативку, а когда вернулся, Ряков ждал меня с обоими беглецами.

— Вот… задержал на вокзале. Боялись, что опять отведем к родителям, и собрались уехать из города.

— А как же вы сумели убежать? — недоумевающе спросил я.

— Да очень просто, дядя. Повисли на вытянутых руках, а потом спрыгнули во двор. Тут же невысоко, — охотно ответил Миша.

— А собаки?!

— А они не кусаются, — серьезно ответил Саша. И, улыбнувшись, добавил:

— Мы их блинами покормили.

— Ну и сорванцы! — восторженно захохотал Ряков.

Много хлопот, помню, приложили, чтобы наладить жизнь ребят. Но, пожалуй, главным в их судьбе стала дружба с сержантом Ряковым. Дети знают, кто их любит!..

4

Кольку Тупикина все считали конченым человеком.

День тринадцатилетия он отбывал в детской комнате милиции и тоскливо смотрел в угол.

Напротив Кольки за ворохом бумаг сидела инспектор детской комнаты милиции Зоя Васильевна Петрова.

— Что будем делать, товарищ именинник? — спросила Зоя Васильевна. — Если не ошибаюсь, это у тебя уже шестая кража. Придется направлять тебя в спецшколу.

Колька вздохнул. Он подумал, что в спецшколе ему, наверное, не понравится… Но и дома было не лучше. И перед Колькиными глазами встала горькая картина: закопченные комнаты, спертый воздух, затоптанный пол, собирающая бутылки мать.

Он с трудом припомнил первую кражу. Это случилось в четвертом классе. Ну, украл у Вовки Жигарева завтрак. Вовка, упитанный, чистюля, пропажи даже не заметил: родители, видать, давали ему еще и деньги на школьные обеды. Колькина мама не только не давала денег, но и накормить утром забывала. Да что там накормить! Бывало, Колька собирался в школу, а мать, не в силах поднять голову, отяжелевшую после вчерашней попойки, просила сына слабым голосом дать ей напиться, а так как дома воды почти никогда не было, то Колька, накинув на плечи изодранное пальтишко и жалея мать, бежал на соседнюю улицу за водой.

Потом были кражи из школьного буфета, из раздевалки, из киоска «Союзпечать». В конце концов Кольку поймали. О его кражах узнала вся школа, и к нему прочно прилипла обидная кличка — Вор.

Ребята стали сторониться Кольки. Он поначалу дрался, а вскоре вообще перестал ходить в школу. Мать, конечно, жестоко выпорола Кольку, однако эта мера тоже ни к чему не привела. На следующий год его перевели в другую школу, но и здесь он продолжал воровать.

Месяца два назад я вытащил Кольку за ноги из-под кровати матери. Накануне он залез в пельменную и стащил оттуда конфеты, папиросы, консервы, мелочь и еще кое-какие продукты. Мать кричала на меня, пыталась вырвать Кольку, грозила пожаловаться.