Дни тревог

Правда и то, что согласился перейти туда не сразу. Может быть, подтолкнуло то, что последнее время работал с тяжелыми ребятами. Безотцовщина. А кто с родителями не поладил — сбежал из дому; у кого уже и приводы в милицию. Публика ершистая, палец в рот не клади — откусят, с норовом, а в общем-то все несчастные и беззащитные, каждый по-своему. Общение с ними породило в нем особое чувство заинтересованности в жизни, заставило почувствовать свою ответственность. Учился, конечно.

И вот первое самостоятельное дежурство…

Ну и, конечно, звонок (ждать долго не заставил) — кража в общежитии. Похищено 110 рублей.

Вскочить из-за стола, надеть шинель и шапку, выбежать на улицу, где уже ждет машина, заняло считанные минуты. Но какие это длинные минуты, когда тебя ждут где-то…

Следов, разумеется, никаких… Надо сосредоточиться, сконцентрировать все свои способности и внимание на обстоятельствах дела, а в голову лезет: говорили старшие товарищи, наставники, самое сложное — за короткое время учебы овладеть огромным багажом знаний и сведений, что необходимы в сложной профессии сотрудника уголовного розыска. И еще: одно дело теория, совсем другое практика. А главное, поучал Александр Иванович Климкин, у которого он проходил стажировку, нужна особая интуиция, в любых условиях уметь сосредоточиться. Без интуиции ты не следователь, не сыщик. И конечно, прав оказался замполит отделения Степан Алексеевич Зашихин, предупреждавший, что это только в детективных романах со счастливыми концами преступники непременно оставляют на месте преступления какую-нибудь часть своего туалета, на худой конец пуговицу редкой формы… Здесь ни пуговицы, вообще ничего. Интуиция… А с чем ее едят, эту интуицию, с хлебом-солью, приперчив крепенько, или еще как?

Общежитие треста Тагилстрой по улице Мира заселено девушками. (В сердцах мысленно он обозвал себя обидным словом за то, что не удосужился раньше побывать здесь. На участке у него несколько общежитий, в других был, в этом нет, как нарочно.) Девчонки растерялись, стоят смущенные, смотрят на него как на бога: вот сейчас скажет слово или сделает жест — и все сбудется, деньги окажутся на месте, где лежали, там и лежат, никто их не брал (бывают ведь ложные заявления).

Но чуда не произошло. Получается, надо расследовать, искать. Заглянул в тумбочку, а сам краем глаза рассматривал жилиц. Вроде все порядочные, славные, и в комнате чистота, прибрано, кровати опрятно заправлены, никакого беспорядка. Пострадавшие — две студентки из Свердловска, из торгового техникума. Приехали сюда на практику, работают продавщицами. Исчезнувшие 110 рублей состояли из двух купюр: одна бумажка 100 и одна 10 рублей. Сотня — угол надорван — лежала прямо в чемодане, сверху на белье, а десятка в тумбочке. Взлома не было. Из вещей ничего не взято.

Когда стали спрашивать, кто же вас посещал? — насчитали человек пятнадцать. Дальше — больше. Дней за десять до пропажи была гулянка… можно назвать так… нет, не у них, а в общежитии, но заходили и к ним. (Поругал себя еще раз: плохо смотрел, знать надо такие вещи — больше шансов на успех.) С выпивкой, конечно? Да, немного, засмущались девушки. Но пьяных не было, нет, нет. Пили легкое, всего по стаканчику, не больше.

Кто были эти люди? Пожимают плечами. Разные, всех они не знают. Собрали, кто в ту пору оказался в общежитии, стали выяснять, кто когда уходил, где сидел. Никому обвинения не предъявлялось: обидеть легко необоснованным подозрением, а потом что — извиняться? За такие вещи не прощают.

Из разговора стало известно, что с ними жила еще одна девушка, но теперь уже не живет — вышла замуж; но ключ от комнаты остался у нее (впоследствии выяснилось).

Узнав адрес, прямо из общежития поехали туда, куда, похоже, вела цепочка событий. Подъехали к дому и заколебались: час уже поздний, все спят, можно ли тревожить среди ночи? А вдруг зря? Вернулись в отделение.

Подсчитывал: дежурство началось в шесть вечера, окончится в девять утра. Хватит ли пятнадцати часов, чтоб довести дело до конца и с уверенностью сказать, кто взял деньги?

Интуиция, помоги!

Вторично приехали рано поутру. Их встретила молодая женщина высокого роста, 21—22 года, не больше. Когда приехали, была одна. Мужа нет, на работе, хозяева в гостях на свадьбе, дома будут к вечеру, не раньше. Сначала она держалась уверенно, даже вызывающе. Удивилась, зачем пожаловали ранние гости.

Он сказал как можно тверже и увереннее:

— Я приехал за деньгами.

— За какими?!

— Которые вы в общежитии взяли. (Подозрение к этому времени у него перешло уже в твердую уверенность. А почему? Может, интуиция та самая?)

— Я не брала… — Голос ее оборвался, и вся она вдруг сникла, сжалась испуганно, что-то неуловимо жалкое, какая-то неуверенность проглянули во всем облике.

Забрали ее с собой в отделение. Когда попросили восстановить обстановку пиршества, расплакалась и призналась: видела во время застолья, что деньги в чемодане. Девчонки только приехали, еще не обжились и за всякой мелочью лазали в чемодан…