ДНК

Он думал о своих родителях всю ночь, то сидя, то лежа без сна в камере. Будут ли они сожалеть о том, что отдали его на усыновление? Особенно когда услышат, что с ним случилось? Сейчас он сожалел, что не приложил никаких усилий, чтобы узнать побольше о своем происхождении и связаться с этими людьми. Неизвестно, когда ему теперь удастся добраться до компьютера, а в моменты, когда все вокруг рушится, полагаться можно только на поддержку родных. Хотя, конечно, было бы лучше установить связь с ними до ареста – если он позвонит им из тюрьмы, вряд ли они захотят иметь с ним какие-то дела.

Он был один. Совсем один на всем белом свете. Артнар наконец-то получит возможность отречься от него окончательно, уведомив всех и вся, что между ними нет никакого родства. Можно быть уверенным, что на суде он будет свидетельствовать против Карла. Головная боль на мгновение оставила его, когда он вспомнил, что выбросил все документы, где упоминались родители Артнара. Их именам нечего делать в официальных бумагах. Полиция, конечно, увидит на его компьютере, что Карл разыскивал этих людей в «Гугле», но он что-нибудь наврет об этом. У него достаточно времени, чтобы придумать что-нибудь правдоподобное.

Адвокат прервал его размышления:

– Хорошо, я посмотрю. Как знать, возможно, пригодится…

– Можете сказать им, что я невиновен, если найдете их?

– Хорошо, скажу… – Адвокат задумался. – Я правильно понимаю, что у тебя нет никого, кроме брата? Ну, не считая очень дальних родственников?

– Да. – Карл попытался сглотнуть, но пересохшее горло будто натерли наждачкой. – Он живет за границей и ничего не знает об этом. Вы не должны с ним об этом говорить. Я запрещаю!

– Не думаю, что это разумно. Полиция знает о его существовании и обязательно с ним свяжется. Твою фотографию, которую показали девочке, взяли с его страницы в соцсетях.

Боль в голове резко прыгнула вверх, и Карл помолчал, пережидая приступ.

– Я не понимаю, почему она говорит, что узнала меня по фотографии. Я никогда не видел эту девчонку, и она меня никогда не видела – ни во дворе, ни у нее в доме, как они утверждают.

– Я не стал бы сейчас слишком об этом беспокоиться. Ты слышал, как туманно они об этом говорили. Я предполагаю, что девочка, видимо, колебалась при опознании. Иначе они навалились бы более уверенно, а не ограничились намеками.

Карл слабо кивнул.

– Но я все равно не хочу, чтобы вы разговаривали с Артнаром.

Привыкший ко всему адвокат, видимо, решил больше не дискутировать на эту тему и снова уставился в свои закорючки.

– Хорошо, давай тогда снова вернемся к главному. Ты что-нибудь понял в этих «собачьих вопросах»?

– Нет.

«Собачьи вопросы» совершенно сбили Карла с толку. Его спрашивали, нападал ли он на двух собак, одну – в Граварвогуре, другую – в Гранди. А также проели всю плешь о том, откуда он узнал о местонахождении какой-то девчонки по имени Маргрет и о правильном адресе какой-то Фрейи. Вообще-то эти вопросы его обрадовали, поскольку звучали так дико и ни с чем не вязались, что должны были в конце концов показать им, что он не тот, кого они искали.

– Понятия не имею, что это за собаки.

– Именно. Мне тоже показалось, что они отреагировали немного странно, когда ты не смог ответить, – видимо, сами засомневались в своей версии. Впрочем, это не столь важно. Давай сейчас подумаем о другом. Попробуй вспомнить что-нибудь, что могло бы подтвердить твое алиби в ночь с четверга на пятницу, когда была убита Элиза. Может, ты кому-нибудь звонил или тебе кто-то звонил? Может, ты был на ногах ночью, когда развозили газеты? Хоть что-то. Если ты заходил ночью в Интернет, это можно отследить на твоем компьютере. Буквально что угодно. То же самое и с ночью, когда была убита Аустрос. Ты слышал, что они сказали? Ее смерть наступила, по всей видимости, вскоре после того, как, по твоим же словам, ты развез своих друзей по домам. Это выглядит не очень хорошо.

Карла не покадало ощущение, будто его рот набит ватой.

– Когда была убита Элиза, я спал.

Почему это так трудно понять? Спящий человек не выходит в Интернет, не общается с разносчиками газет, не висит на телефоне. Карл кашлянул – и боль резанула так, будто череп раскололся надвое. Впрочем, вскоре она стихла, а вместо нее по голове разлился странный ноющий жар. Карл старался не обращать на него внимания.

– После того как отвез Халли и Бёркура, я поехал домой и сразу лег спать. Я не выходил в Интернет.

– Хорошо. Но все равно попытайся получше вспомнить все, что было в тот вечер, – озабоченно протянул адвокат. – Не очень разумно с твоей стороны просто взять и брякнуть, что ты проезжал мимо дома Аустрос в то время, когда она была убита. Тем более про крик, который ты услышал. Они не поверили ни одному твоему слову. Лучше посоветоваться со мной, прежде чем говорить о таких вещах. Это также касается шифровок, которые они тебе показали. Не помогай их читать – они определенно связаны с убийствами, и не нужно показывать следствию, что ты понимаешь этот странный шифр.