До и после

— Ты очень дерьмовый журналист, Рейчел, — сказала я и повесила сумку на плечо, — но однажды ты будешь править миром.

— Расскажи мне то, чего я не знаю, — сказала она, и я вышла из комнаты.

35

В тот же день, выйдя из редакции, я стала разыскивать Эзру, но нигде его не нашла. Мне не хотелось писать ему сообщение или звонить: такие разговоры ведутся лицом к лицу.

Когда я наконец обнаружила Фостера, он сказал, что Эзра повез Марабель на осмотр и вернется только к вечерней игре. Так что я поехала домой и попыталась учиться, попыталась сосредоточиться на домашней работе. Но в памяти продолжали всплывать отрывки из письма и звенело уверенное утверждение Рэйчел: «Он написал это для тебя».

Как только часы показали половину седьмого, я отвезла Фостера обратно на поле.

Но когда мы прибыли, команда уже разминалась. Это была первая окружная игра в году, со школой Стилвиля, и все воспринимали ее очень серьезно.

Я встала на боковую линию поля, как обычно, верная вешалка мистера Харпера. Он начал изредка улыбаться на некоторые мои тупые комментарии. Кажется, я постепенно брала его измором. К концу плэй-офф он, возможно, доверит мне даже крышку от объектива.

Но сегодня мои мысли были далеки от фотокамеры. Я просто хотела поговорить с Эзрой.

Игра была отличная, по крайней мере, команда Стилвиля оказалась достойным соперником для нашей. К третьей четверти мы проигрывали шесть очков. Фостер забил два филд-гола, и, судя по обстановке на поле, команда готовилась к еще одному. Как и ожидалось, тренер отправил туда Фостера. Центр подал мяч, но никто не установил его перед Фостером.

Это была обманная комбинация. Та, про которую он рассказал мне на стоянке возле «Тако Белл» и «Пицца Хат». Казалось, с того дня прошла целая вечность.

Я даже не видела пас, настолько быстро все произошло. Стилвиль быстро раскусил хитрость, но все-таки недостаточно быстро, чтобы перехватить Эзру. Он рванул вдоль бровки, оставляя позади столкнувшихся тэклов, в то время как наши нападающие уничтожали защиту Стилвиля.

Эзра пересек белую линию очковой зоны. Тачдаун был хорош. Стадион взорвался ликующими криками.

Я поискала глазами Фостера, но его не было видно. Все игроки отходили назад. Фостера нигде не было.

И тут я заметила игроков, наших игроков, столпившихся в одном месте на поле.

— Нужна помощь, — крикнул кто-то из них.

Я сразу поняла. Это было словно дурное предчувствие. Я просто знала. И я не думала. Просто бросила сумку для камеры и побежала.

Обогнав тренеров и растолкав парней, я ворвалась в центр круга, где лежал Фостер.

Я думала, что, может, он потянул мышцу или что-то вроде. Сломал руку. Но он просто лежал, невредимый, как будто заснул посреди поля.

«Дев, он выглядел, как будто спит».

Сквозь толпу протолкались мистер Макбрайд и мистер Эванс, и меня оттеснили в сторону. Трибуны гудели. Эзра тоже протиснулся в круг, все еще сжимая в руках мяч.

— Отойдите, дайте нам место, ну же, — сказал мистер Эванс, а мистер Макбрайд встал на колени рядом с Фостером.

— Сынок? — Он слегка похлопал Фостера по щекам и крикнул мистеру Эвансу: — Скорую!

Я оцепенела. Беспомощная, я смотрела, как мистер Макбрайд осторожно снял с Фостера шлем.

— Ну же, сынок.

Эзра упал на колени возле Фостера и положил руку ему на грудь:

— Фостер. Эй. Фостер.

Веки Фостера дрогнули.

— Сколько пальцев? — спросил мистер Макбрайд.

— Два, — прохрипел Фостер.

— Сынок, какой сегодня день?

— Пятница.

— А кто побеждает?

— Не знаю. Мы потеряли мяч?

— Молодец, парень. Нет, не потеряли. Не садись. «Скорая» уже едет.

— Я в порядке, — сказал Фостер, хотя не выглядел так.

Мистер Макбрайд проигнорировал его слабые заверения, встал и велел остальным игрокам разойтись. Я не ушла, Эзра тоже остался стоять на коленях рядом с Фостером.

— Все хорошо. Все будет хорошо, — сказал Эзра. Он говорил это нам обоим, Фостеру и мне, но смотрел при этом на меня, и его голос был таким спокойным и уверенным, что я поверила ему.

Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем на поле появились медики с носилками.

Они задавали Фостеру вопросы, осматривали его, светили фонариком в глаза и выполняли прочие действия, которые обычно показывают в сериалах про врачей.

— Фостер, твои родители здесь? — спросил один из них.

Впервые за все это время я обрела голос:

— Нет, но я... я его сестра.

— Хотите поехать с ним в больницу?

Я кивнула.

— Вероятно, у него сотрясение, — сказал ближайший ко мне медик. — Потеря сознания — нехороший симптом при травмах головы, так что нам нужно его забрать и проверить. Но все должно быть в порядке.

Мы наблюдали, как Фостера подняли на каталку. Он был практически серым.

— Ты едешь, Дев? — спросил он, когда медики повезли его к машине.

— Конечно.