До мазохизма...

- Твои волосы похожи на белое золото или пушистый снег… - всё же опустил руку.

- Не подходите, - прислонилась спиной к стене, так и не подняв на него глаз, а то воспримет прямой взгляд, как призыв к действиям – только этого не хватало.

Медленно двигаюсь в сторону комнаты.

- Не бойся, хочу лишь посмотреть на тебя, - вкрадчиво говорит, а смотрит, как удав на кролика, собираясь наброситься и съесть – это чувствуется, даже не нужно видеть.

- Вам лучше уйти, - слежу за движением его ног, и сейчас Мансур опять сделал несколько шагов по направлению ко мне.

- Ты здесь не хозяйка, - тон голоса изменился: стал раздражённым.

Только и ему тут делать нечего!

Дом одноэтажный, имеет вытянутую длинную форму, разделён на три семьи, у каждой – свой отдельный вход, между собой части не соединяются дверями, соответственно, попасть можно только с улицы. Пока я живу в родительской половине, в одной комнате вместе с Аминой (или как просила себя называть «нана»*).

Поэтому нахожусь в своём праве, тем более, отстаивая честь, на которую он покусился. Ни стыда, ни совести…

Из ситуации спасла свекровь. Я рассчитывала на то, что она вернётся с минуты на минуту.

- Дочка, ты закончила? - Амина вошла в дом, оглядела нас, и, как мне показалось, крайне недовольна присутствием Мансура.

- Да, - смотрю на неё и мысленно прошу: «можно уйти?!».

- Не стой, займись делами, постельное бельё сменить нужно, - словно прочитала, о чём думаю.

Благодарно кивнула ей. И убежала в комнату, задёрнув вход на женскую половину плотной шторой.

Но отсюда разговор матери с сыном хорошо слышен...

- Не зачастил ли ты к нам?

«Да она злится!» - лишь бы не я была причиной столь сильных эмоций, ещё обвинит в том, чего не делала…

- С каких пор вдруг стало нельзя заходить к вам? - возмутился он, хотя интонация уважительная.

«Почему со мной можно вести себя фривольно?» - потому что я не мусульманка?

- С недавних пор…

- О чём ты? Ещё скажи: разрешения спрашивать надо.

- М-м… Хорошая идея.

- Не понимаю тебя…

- Ну-ну, не понимает он… Я же не слепая, вижу, какие взгляды бросаешь на жену Руслана, не упускаешь момент застать её одной. Только посмей прикоснуться к ней. Учти, ещё раз повторится подобное – расскажу отцу! А теперь иди к своей семье, - слово «семья» свекровь выделила предельно чётко.

Мансур ничего не ответил. Громко хлопнул дверью, когда ушёл, даже стёкла задребезжали, настолько сильно ударил.

«Как здорово, что всё обошлось».

…Но радовалась я преждевременно…

____________

*Примечание: «нана» – мама.

16.2

Руслан

Серое обшарпанное здание МОРГа встретило угнетающей тишиной – под стать самому месту... Даже ветер дует по-особенному, шепчет зловещим дыханием, гоняя стаю ворон, которых здесь почему-то очень много. И лишь хриплое карканье птиц изредка нарушает покой…

Невольно в голову влезли жуткие кадры, если бы всё задуманное и подстроенное мной вдруг оказалось бы правдой. По спине холодок пробежал, и не по себе стало, представив бренное тело Маши…

«Нет!» - прогнал мрачные мысли прочь. Она цела, невредима, в безопасности и ждёт меня дома.

А сейчас нужно продолжить «игру», и заканчивать, заканчивать быстрее… Надоело с Константином возиться и нянькаться – следить, чтоб не купил бухло и опять не ушёл в запой. Выглядит он всё ещё неважно, его потряхивает, ломает с похмелья, да и чисто визуально до сих пор не протрезвел, а от перегара стёкла запотевают. Хоть помылся, переоделся – уже хорошо, не приходится морщиться от запаха.

- Рус, не верю… это не Ева… - наконец, он подал голос, спустя пять минут, как мы подъехали к МОРГу (а я не торопил его, заводить разговоры тоже не хотелось, утомил уже «муженёк»). - Мне кажется, ощущаю её сладковатый аромат повсюду: даже тут, в твоей машине, хотя понимаю – это невозможно, но не могу отделаться от навязчивых образов, словно она сидела на этом месте… бля… постепенно схожу с ума…

«Надо же, какое обоняние и проницательность» - действительно, в салоне пахнет моей нежной девочкой – моей! Всё пропитано нами, когда предавались фееричной близости.

Только мне плевать на его душевные терзания. Пусть страдает. Может, через боль поймёт когда-нибудь... хотя… Люди не меняются, хуже становятся, лучше – вряд ли, а привычки, зацикленные на поведении и характере, с годами только усугубляются.

- С тобой сходить на опознание или сам? - предложил на всякий случай, а вообще рассчитываю присутствовать, желая убедиться во всём лично. Контроль, и ещё раз контроль. Другой такой возможности, инсценировать смерть, не будет.

- Иди один. Просто потом скажешь: Ева или нет? - на удивление, ответил Константин. Казалось бы, если настолько доверяет моему слову, то достаточно подтвердить и всё, но мне хочется, чтобы он взглянул. Пусть запомнит этот день навсегда.

- Труп обезображен, я же говорил – по телефону так сообщили. Сомневаюсь, что справлюсь. А ты муж, тебе виднее – она это или нет, приметы опять же разные… - внутренне передёрнуло от слова «муж», употреблённом в отношении Маши.

- Нет у неё особых примет, у моей жены идеальное тело.

«Это я прекрасно знаю без него. Только жена теперь моя».