До самого рая

Спасибо за твою поддержку на протяжении последних месяцев. В конце концов я последовал твоему совету и отказался от работы в министерстве: лучше остаться за кадром и обменять увеличение влияния на большую безопасность. В общем-то, влияние у меня и так есть – я попросил службу безопасности последить за Дэвидом, раз уж “Свет” стал такой больной темой, и теперь у дома Обри дежурят сотрудники в штатском, чтобы защитить его и Натаниэля, если протесты радикализируются так, как они боятся. Обри плох – метастазы в печени, и, по словам Натаниэля, врач считает, что жить ему осталось шесть-девять месяцев, не больше.

Я позвоню на твою линию засекреченной связи сегодня вечером (по нашему времени – завтра рано утром по твоему). Пожелай мне удачи. Люблю тебя, привет Оливье.

Чарльз

Глава 5

2094 год, весна

В течение следующих нескольких недель мы встречались все чаще и чаще. Сначала это было просто совпадение: в воскресенье, через неделю после того, как мы познакомились во время представления рассказчика, я гуляла по Площади и вдруг почувствовала, что за мной кто-то идет. Конечно, за мной шло много людей, и передо мной тоже – я была в толпе, – но это ощущалось иначе, и, обернувшись, я снова увидела его.

– Здравствуй, Чарли, – сказал он, улыбаясь.

От этой улыбки я начала волноваться. Раньше, когда дедушке было столько лет, сколько мне сейчас, все постоянно улыбались. Дедушка говорил, что именно этим американцы и славятся – улыбками. Сам он не был американцем, хотя в конце концов стал им. Но я улыбалась не очень часто, и все, кого я знаю, тоже.

– Здравствуй, – сказала я.

Он поравнялся со мной, и мы пошли дальше вместе. Я боялась, что он попытается завести разговор, но он молчал, и так мы обогнули Площадь трижды. Потом он сказал, что был рад меня встретить и что, может быть, мы еще увидимся на следующем представлении рассказчика, снова улыбнулся и зашагал в западную сторону, прежде чем я успела придумать, что сказать в ответ.

В следующую субботу я снова пришла на Площадь. Я и не подозревала, что хочу увидеть его, но когда увидела – он сидел на том же месте в заднем ряду, что и в день нашего знакомства, – меня охватило странное чувство, и я преодолела последние несколько метров торопливым шагом, боясь, что кто-то займет мое место. Потом остановилась. Вдруг он не хочет меня видеть? Но тут он обернулся, заметил меня, улыбнулся и помахал рукой, похлопывая по земле рядом с собой.

– Здравствуй, Чарли, – сказал он, когда я подошла к нему.

– Здравствуй, – сказала я.

Его звали Дэвид. Он сказал мне это в день нашего знакомства.

– Моего отца звали Дэвид, – сказала я тогда.

– Правда? – спросил он. – Моего тоже.

– А, – сказала я. Но, видимо, надо было добавить что-то еще, и наконец я сказала: – Как много Дэвидов.

Он широко улыбнулся и даже коротко рассмеялся.

– Да уж, – сказал он, – Дэвидов немало. А у тебя отличное чувство юмора, правда, Чарли? – Это был один из тех вопросов, которые, как я знала, на самом деле не подразумевают ответа, и к тому же это неправда. Раньше мне никто никогда не говорил, что у меня отличное чувство юмора.

На этот раз я взяла с собой соевую спаржу, которую сама высушила и нарезала треугольниками, а еще контейнер с пищевыми дрожжами, чтобы обмакивать в них спаржу. Пока рассказчик устраивался на складном стуле, я протянула пакет Дэвиду.

– Бери, – сказала я, а потом заволновалась, что это прозвучало слишком грубо, слишком недружелюбно, хотя на самом деле я просто нервничала. – Если хочешь, – добавила я.

Он заглянул в пакет, и я испугалась, что он будет смеяться надо мной и моей едой. Но он просто достал кусочек спаржи, обмакнул его в дрожжи и с хрустом разгрыз.

– Спасибо, – сказал он шепотом, потому что рассказчик уже начал говорить, – очень вкусно.

На этот раз история была про мужа, жену и их двоих детей, которые, проснувшись однажды утром, обнаруживают у себя в квартире птицу. Это было не очень реалистично, потому что птицы у нас встречаются редко, но мне понравилось, как птица упорно не дается в руки и как отец, мать, сын и дочь то и дело налетают друг на друга, бегая по дому с наволочкой. Наконец птица поймана, и сын предлагает ее съесть, но дочь оказывается умнее, и по ее совету вся семья, как и положено, относит птицу в местный центр по контролю за животными. В качестве вознаграждения им дают три дополнительных белковых талона, и мать покупает на них белковые лепешки.

Когда рассказ кончился, мы пошли к северному краю Площади.

– Как тебе? – спросил Дэвид, но я ничего не ответила: мне было стыдно признаться, что я чувствую себя обманутой. Я-то думала, что муж и жена – просто муж и жена, как мы с моим мужем, и вдруг оказывается, что у них двое детей, мальчик и девочка, а это значит, что они все-таки не такие, как мы. Они не просто муж и жена – они отец и мать.

Но говорить об этом было глупо, поэтому я сказала:

– Неплохо.