До сих пор

Уэйн покачал головой: «Ох, они предложили мне эти дурацкие фильмы с поющими ковбоями…».

Роджерс слушал жалобы Уэйна, и когда тот закончил, спросил: «Тебе дали работу?»

Уэйн кивнул.

«Вот и работай», — сказал Роджерс и пошел прочь.

Так вот это была моя личная «депрессия»: у меня была работа, я играл в престижных фильмах, был звездой на Бродвее и телевидении, снялся в нескольких хороших полнометражных картинах; получил великолепные отзывы, выиграл награды — а кончил проживанием в трейлере да в арендованных апартаментах у сумасшедшей хозяйки. Я всегда с профессионализмом относился к работе; я гордился тем, что я актер, и какой бы возмутительной ни была роль, я относился к ней с уважением: если нужно, я мог стать и действующим из лучших побуждений маньяком-убийцей.

За этот период я снялся во множестве театральных фильмов категории «Б» и телефильмах. Я знал, какими они были; реальность такова, что когда ты открываешь сценарий с названием «Кошмар на высоте 37 тысяч футов» (The Horror at 37,000 Feet), ты можешь быть уверен, что никогда не услышишь магическое: «В номинации на Лучшую картину представлены…». В большинстве случаев я всего лишь приходил на пару дней, снимался в своих сценах и уходил. Я никогда не смотрел эти фильмы и не читал отзывов. Некоторые из этих фильмов были по праву довольно хорошими, в них рассматривались спорные вопросы, но большинство из них были просто ужасны. Слово «ужасны» даже не может в полной мере выразить насколько чудовищны были эти фильмы. На языке эсперанто есть подходящее слово для их описания: Oy! Некоторые из этих фильмов настолько ужасны, что я даже не осмеливаюсь продавать их в моем он-лайн магазине на WilliamShatner.com.

Давайте я вам приведу пример. Одним из первых телевизионных фильмов, в которых я снялся, был «Опасный вояж» (Perilous Voyage), хотя первоначально он назывался «Революция Антонио ДеЛеона» (The Revolution of Antonio DeLeon). Мы снимали его в 1968 году в Сан-Педро, Калифорния. Это была катастрофа; не фильм-катастрофа, а просто настоящая катастрофа. Я играл пьяного плейбоя на роскошном круизном корабле, угнанном вместе с заложниками южно-американским боевиком и его последователями. Корабль вез оружие, а они в нем нуждались для своей революции. В актерском составе было и несколько хороших опытных актеров: Ли Грант, Виктор Джори, Фрэнк Силвера, Стюарт Марголин и Майкл Толан. Весь сюжет упирался в то, что этот лидер боевиков, Антонио ДеЛеон, был настолько красив и харизматичен, что несколько пассажирок не могли не влюбиться в него. Предполагалось, что он будет чем-то смахивать на Че Гевару. Играть эту роль наняли талантливого и красивого молодого актера по имени Майкл Паркс. Майкл Паркс должен был быть звездой фильма, но оказалось, что он просто-напросто был слишком самонадеян.

В первый же день съемок он прибыл на площадку в виде шестидесятилетнего мексиканского бандита из второсортных вестернов сороковых годов. У него был живот, золотой зуб и белый костюм. Но даже оденься он как Санта-Клаус, было бы ничуть не хуже. Режиссер пытался убедить его играть по-другому, но он бы непреклонен: «Я буду играть вот так».

Актеров транспортировали на корабль и обратно на маленькой моторной лодке. Однажды днем мы всемером находились в этой лодке, и неожиданно сломался мотор. Сильным течением нас понесло в открытое море — и в то же время начал надвигаться густой туман. За считанные минуты мы скрылись в этом тумане. Мы не ничего видели дальше нескольких футов впереди — и что самое страшное: нас никто не видел. Мы были уже на выходе из гавани Лос-Анджелеса, а там ходило много больших кораблей. Подозреваю, что все актеры на борту думали только об одном: если мы погибнем, то кто из нас получит верхние строчки в некрологах?

Этот фильм был настолько ужасен, что пролежал лет восемь на полке, прежде чем его наконец-то показали в 1976-м году. Никто не знает, что за несчастье случилось с той полкой.

И я вам еще кое-что расскажу, чтобы вы поняли, как всё было плохо. У меня была главная роль в фильме ужасов «Дождь дьявола» — о человеке, веками преследуемом сатанистами. Мы снимали в Дуранго, в Мексике, и среди актеров были Эрнест Боргнайн (сначала он выколол мне глаза, а затем и вовсе распял), Том Скерритт, Эдди Альберт, Кинан Уинн, Ида Люпино, и там же впервые на экране появился Джон Траволта.

Консультантом фильма был Антон Ла-Вей, основатель Церкви Сатаны. Не припомню, чтобы я перебросился с ним хоть парой слов, что, наверное, и не удивительно. Возможно, единственное, что я мог бы его спросить, так это действительно ли Сатана именно так держит свою вилку? Пока шли съемки, я чувствовал себя очень скверно. Дуранго — это такая дыра; мне было плохо от воды, хотелось домой, и меня не покидало беспокойство. Но зато там была величайшая сцена преследования за всю мою карьеру — даже более памятная, чем на авто-мойке в «Импульсе», — хотя в данном случае она имела место не в сюжете фильма.