Добро не оставляйте на потом

Доменика встала на цыпочки, подтянула к себе ветку барбариса и повесила на нее апельсин. Когда она отпустила ветку, та взметнулась над ее головой.

Она знала, что совсем скоро птицы склюют апельсин и от него останется одна только нитка. Вернувшись в кабинет, Доменика встала у окна и принялась наблюдать, как слетаются зяблики.

12

Виареджо

Наши дни

– Мама? – крикнула Николина, выходя из лифта и переступая порог родительской квартиры. – Мама, это я. Я принесла анчоусной пасты, которую ты хотела. И взяла немного…

Стеклянная дверь была открыта, ветер раздувал занавески. Николина поставила пакеты с продуктами на стол и вышла на террасу.

Обеспокоенная, она вернулась в квартиру и осмотрелась. Поднявшись по ступенькам в спальню, позвала мать. Кровать была аккуратно застелена. Она быстро спустилась вниз и прошла на кухню. Мать лежала там на полу.

– Мама! – Николина опустилась рядом с ней на колени.

– Все нормально, – пробормотала мать.

– Но ты упала.

– Голова закружилась.

– Ты меня узнаешь? – спросила Николина, помогая матери сесть.

– Ты моя дочь Николина. При рождении ты весила девять фунтов семь унций, и даже спустя пятьдесят лет я отлично это помню.

– Ты меня до смерти напугала. – Николина налила матери воды. – Сиди, не вставай. Я вызову «скорую».

– Не смей!

– Тогда позвоню твоему врачу.

Матильда не стала возражать и послушно сделала пару глотков.

Николина созвонилась с врачом, помогла матери подняться, взяла ее пальто и сумку. Они осторожно дошли до лифта, спустились к машине. Николина усадила мать на сиденье и пристегнула ремнем.

– Ты нянчишься со мной, как с ребенком, – посетовала Матильда.

– Пришло время, мама. Помнишь, что ты мне говорила?

Матильда кивнула. Она заботилась о своей матери, Доменике, до самой ее смерти, но ей не верилось, что она сама теперь немощная старуха, которая нуждается в заботе дочери.

Николина уселась на водительское место, пристегнулась и завела мотор. Она медленно выехала на главный бульвар и остановилась на светофоре. Достала маленькую бутылочку воды и протянула Матильде:

– Попей, пожалуйста.

– Я в порядке.

– Попей. Проблемы у пожилых чаще всего от того, что они мало пьют.

Матильда отпила воды.

– Наверное, это сфольятелли. Я их все съела. Похоже, я больше не могу есть то, что люблю.

– От пирожных не падают в обморок.

– Да я почти и не падала.

– Мы не знаем, сколько времени ты была без сознания. Папа ушел на работу в семь, а я пришла около девяти.

– Всего пару секунд.

– Откуда ты знаешь?

– Я как раз вспоминала маму, когда та была медсестрой, еще совсем молодой. Что это может значить?

– Тебе нужен был врач?

– Я способна о себе позаботиться, – уверила дочь Матильда.

– Послушаем, что скажет доктор.

Ида Касичьяро стояла у торговых рядов, когда увидела машину Николины и сидящую в ней Матильду. Она хотела помахать, но тут заметила, что мать и дочь о чем-то спорят. «Ох уж эти Кабрелли. Вечно они ссорятся», – пробормотала она себе под нос.

* * *

Олимпио вышел из мастерской и позвонил Николине.

– Что сказал врач?

– Он сказал, что у нее слабое сердце. Возможно, от этого перепады настроения. Все эти слезы без причины. И проблемы с памятью тоже, вероятно, от этого. Она сказала ему, что ее преследуют видения. Картинки из детства. Ей кажется, что мать зовет ее с собой. Она видит всех своих ушедших родных. – Голос Николины дрогнул.

– Что он еще сказал? Мы можем что-то сделать?

– Он сказал, что бы это ни было, у мамы лишь начальная стадия.

– Деменция?

– Доктор так не думает. И не Альцгеймер.

– Слава богу.

– Он сказал, ничего не изменилось с тех пор, как ты привозил ее на обследование.

– Уже хорошо.

– Из-за проблем с сердцем ее мозг недополучает кислород. Врач считает, ей надо давать кислород по ночам, когда она спит. Он говорит, это поможет. Я сейчас поеду туда с аппаратом, чтобы показать ей, как им пользоваться.

– Я выезжаю домой.

– Не надо, папа, я сама справлюсь. Врач считает, нам надо вести обычный образ жизни, просто присматривать за ней. Если мы вдруг что-то изменим, ее это встревожит.

– Понимаю. Я позвоню твоему брату.

Олимпио стоял на тротуаре. Этого следовало ожидать – в конце концов, им уже за восемьдесят, и что-то обязательно должно было случиться с ним, или с ней, или даже с ними обоими. Но этот момент наступил слишком быстро. Ведь столько еще хотелось увидеть и пережить вместе.

* * *

Николина ехала по бульвару, мать сидела на пассажирском сиденье.

– Мама, ты там как?

– Va bene.

– Прости, тебе сегодня досталось.

– Ходить по врачам – это моя новая профессия. Когда я была бухгалтером, мне полагались выходные. В старости ходить по врачам – это тяжелая работа семь дней в неделю.

Николина остановилась на светофоре.

– Видишь тот магазинчик джелато? – Матильда махнула рукой. – Когда-то здесь была клиника Dottore Претуччи. Моя мать у него работала. Она стала первой женщиной в этом городке, получившей образование.

– Я горжусь ею.

– Я тоже. Но она дорого заплатила за это достижение, поверь мне.