Добро не оставляйте на потом

– Мне нравится, – оценил он новую стрижку, глядя в ручное зеркальце. – Вполне подойдет. Но тебе больше не стоит брать в руки ножницы. Ты не умеешь ими пользоваться. Наши дети будут похожи на болванчиков после твоих стараний.

Доменика обняла мужа и прижала к себе. Поцеловала его в шею.

– Миссис Мак-Викарс. – Капитану хотелось заняться с ней любовью. Он поцеловал ее. – У нас скоро этого не будет.

– Следующего раза долго придется ждать. – Она взъерошила его подстриженные волосы.

Он посмотрел на часы:

– Ну, до полудня у нас еще есть время.

– Неужели? – Доменика засмеялась и побежала в дом. Джон поспешил следом, закрыл дверь и запер ее на ключ.

* * *

Гризель Мак-Викарс стояла у окна в доме на Таллох-стрит и с негодованием наблюдала, как ее сын открывает калитку для своей жены. Она не могла поверить, что у него хватило наглости привести в ее дом эту итальяшку.

– Что она сказала, когда ты позвонил? – спросила Доменика, заходя во двор.

– Ничего. Это была твоя идея. Отступать уже поздно.

Палисадник перед домом зарос лилиями, тут и там сквозь кусты самшита торчали цветы на длинных ножках. Желтая краска фасада облупилась, покосившееся деревянное крыльцо явно не выдержало натиска снежной зимы.

– Тебе не мешало бы покрасить дом матери.

Джон бросил быстрый взгляд на молодую жену и постучал в дверь.

Гризель Мак-Викарс открыла сыну и подставила щеку для приветственного поцелуя. На ней было скромное черное платье, на ногах коричневые туфли. Седые волосы заплетены в косу.

– Мама, хочу представить вам свою жену Доменику.

Доменика протянула руку, однако Гризель никак не отреагировала.

– Что ж, проходите в дом, – снисходительно сказала она и оглянулась по сторонам, желая убедиться, что соседи их не заметили.

Джон посмотрел на Доменику и закатил глаза.

Пара прошла следом за хозяйкой на кухню. Гризель уже успела выложить на тарелку печенье, на плите закипал чайник. Джон и Доменика сели за стол.

– Мама, я получил приказ.

– Я вижу, что ты в форме. Куда отправляешься?

– Меня просили не разглашать эту информацию.

– Но я же твоя мать.

– Я не имею права делиться никакими подробностями.

– Понятно. Она знает? – спросила мать, не глядя на Доменику.

– Да, мама.

– А сказать собственной матери ты не можешь?

– Не могу.

– Что она собирается делать?

– Я продолжу работать медсестрой, – ответила за него Доменика.

– Мама, вы не хотите предложить нам чаю?

– Чайник на плите, – холодно произнесла Гризель и вышла.

– Я что-то не то сказала? – Доменика выглядела растерянной.

Джон встал и повернулся к жене:

– Побудь здесь.

Он прошел в гостиную, но матери там не оказалось. Не было ее и на крыльце. Он поднялся по ступенькам в ее спальню и осторожно постучал: «Мама?»

Никто не отозвался.

Джон коснулся двери, она открылась. Мать стояла у окна.

– Мама?

– Убирайся из моего дома и никогда сюда не возвращайся.

– Но, мама… – Джон заметил, что мать так яростно теребит носовой платок, что вот-вот разорвет его.

– Я сказала тебе не возвращаться в этот дом. Ты женился за моей спиной. На католичке. На какой-то итальяшке. Ты не познакомил меня с ней раньше, но привел сейчас, когда я уже не в силах что-либо изменить. Ты ждешь, что я смирюсь с этим?

– Вы и так сделали все, что могли, чтобы помешать нашему браку. И я пришел сюда, чтобы дать вам возможность извиниться.

– Ты хоть понимаешь, что на них устраивают облавы? Итальяшек собираются выслать из страны, потому что все они, все до одного, предатели. Им нельзя доверять. Грязные людишки. Играют в азартные игры, торгуют спиртным, отнимают работу у наших парней, дескать, смуглость в Шотландии – это экзотика. Что ж, теперь мы видим эту экзотику, когда их высылают, как обычных преступников. Как по мне, так Черчилль еще долго тянул.

– Мама!

– Их женщины – шлюхи. Тебе наверняка это известно.

– Я не позволю вам оскорблять мою жену. К сожалению, Глазго уже небезопасен для хороших людей. Вы и вам подобные об этом позаботились.

– Таких, как я, гораздо больше, чем ты думаешь.

– Не сомневаюсь. Но я точно знаю, что отцу было бы стыдно за вас.

– Думаешь, меня это волнует? Что он собой представлял, жалкий человек? Всегда был в море, а дома только и делал, что напивался.

– Он имел на то причины. Ему досталась не самая подходящая жена. И он никогда не стал бы читать чужие письма. Как вы вообще могли так поступить? Вы знаете, сколько времени мы из-за вас потеряли?

– Жаль, я их не сожгла. Просто не хотела уничтожать то, что однажды может стать единственным воспоминанием о тебе. Но теперь мне все равно. Я даже рада, что ты их нашел! Меня не волнует, что с тобой станет на этой войне. После твоей женитьбы ты для меня больше не существуешь.

Он спустился по лестнице и увидел Доменику, которая ждала его у входной двери. Они вышли на крыльцо.

– Пойдем. – Он обернулся и в последний раз взглянул на дом. – Я сюда больше не вернусь.

– Она передумает, – заверила его жена. Доменика Кабрелли Мак-Викарс решила, что все для этого сделает.

* * *