Добро пожаловать на Пангею!

На улице он окликнул двух своих ближников, хускарла Хроки и кормчего Вигмара. Хроки удивленно сказал:

— Мой ярл, я что-то не вижу серебра! Мы что, поперлись в эту Остейзию просто так?

— Серебра не будет, Хроки. Мы возвращаемся домой.

— Э нет, так не годится! Что значит, не будет серебра?

— То и значит. Я заплачу всем, когда мы вернемся домой.

— Мой ярл, — вступил в разговор Вигмар, — а может нам лучше не идти на Заячий остров?[13]

— Да, может нам не идти на Заячий остров, — повторил Вигмар, — а сходить в гости к зеленокожим ублюдкам и там поискать добычи? Всё-таки у вас два драккара и сотня хирдманнов.

— Ты знаешь, так и сделаем, — ответил Олаф.

— А вот это уже совсем другое дело! — воскликнул Хроки. — И подерёмся и баб зелёных поваляем!

За подобными разговорами они дошли до гавани и поднялись на борт «Белого змея», одного из двух драккаров Олафа. Юный ярл послал своих людей по тавернам и харчевням города, собирать хирдманнов, неважно кто в каком состоянии. Более трезвые сядут на весла, работа хорошо выгоняет хмель, а потом их сменят проспавшиеся…

— Знаешь что Угги, — сказал Эрик своему брату, когда немного остыл, — отправляйся-ка ты к Олафу и проследи, чтобы он не наделал глупостей. И вот еще что. Я собирался подарить ему замок на Большом Железном острове. Сейчас я это делать, конечно, не буду. Но свое серебро он заслужил.

Конунг подал знак слугам и те вынесли увесистый бочонок с серебром.

— Здесь пятнадцать стоунов серебра[14]. Это восемнадцать тысяч имперских талеров. Передай их Олафу и проследи, что бы он их потратил на дело.

— Да, мой конунг. Будет сделано.

Шестерка слуг подхватила бочонок, водрузив его на плечи на длинных жердях, продетых сквозь железные петли на боках бочонка, за ними пристроились четверо хускарлов конунга и вся эта процессия, ведомая Угги, направилась в гавань…

— Мой ярл, посмотрите, кто к нам пожаловал. Это же ваш дядюшка Угги, — Хроки заметил процессию, когда Угги взошел на дощатый помост причала.

— Эй, пивное брюхо, что тебе тут надо? — Закричал Хроки, обращаясь к Угги.

— Да, вот. Решил рассказать тебе, как здорово я когда-то порадовал твою мамашу, недоумок.

— Чем ты мог её порадовать? У тебя всё давно отсохло и отвалилось.

Угги собрался было ответить, но его прервал Олаф.

— И правда, дядюшка Угги, что тебе тут надо? Мы собираемся отчаливать.

— И куда?

— Решили маленько пощипать наших зеленомордых соседей.

«Как вовремя я появился», — подумал Угги, — «Племянничек явно не в себе!» — вслух же он сказал совсем другое:

— Тихо, тихо, горячие железные парни. Думаю, никуда плыть не надо, — затем он обратился к слугам, — эй вы, лентяи, тащите эту малютку сюда.

Когда слуги положили бочонок перед ним, Угги рукоятью кинжала выбил ему дно. На палубу корабля посыпались полновесные имперские талеры.

— Наш конунг жалует своего сына, ярла Олафа восемнадцатью стоунами серебра!

Хирдманы Олафа встретили эти слова ревом своих луженых глоток.

— Эй вы, — снова обратился Угги к слугам конунга, — кто нибудь из вас знает харчевню «Золотая щука»?

— Я знаю, господин, — ответил один из слуг.

— Хорошо, лови, — Угги сорвал с пояса кошелек с монетами и кинул его мужчине. Тот поймал.

— Бегите туда и купите пива шесть бочонков, аквавита четыре ведра, сыра и вяленого мяса по десять стоунов. Что останется то ваше. Чтоб были тут через час!

Слуги тут же сорвались с места и умчались.

— Будет чем перекусить и что выпить по дороге до Заячьего острова! — громко закричал Угги. Его было хорошо слышно на обоих драккарах.

Когда крики восторга улеглись Олаф подошёл к дяде и спросил:

— Серебро, еда и выпивка это для того чтобы мы не пошли к оркам?

— Ага, ты угадал. Все видели серебро, все знают, сколько его и я показал твоим хирдманнам, что они весело проведут время в пути до твоего острова. Вам нет нужды идти к оркам.

— Но почему отец подарил мне столько денег?

— Потому что ты выполнил его поручение. Вдобавок к этому он хотел подарить тебе замок на своем острове, но ты сам все загубил своей нелепой просьбой. Поэтому мы будем зимовать в длинном доме окружённом частоколом, а не в большом замке. И это все из-за той девки.

— Но я люблю её.

— Дурак, ты видел ее всего один раз. Да, она очень красивая и не просто так она фаворитка королевы Бабетты. Но ни одна шлюха не стоит того, чтобы из-за нее ссорится с конунгом. Поверь…

* * *

Первое марта 122 года третьей эры.

С моменты коронации Бабетты прошло уже больше года. За это время система государственного управления Остейзии нашла новое состояние равновесия. Фактически, вся полнота власти была сосредоточена в руках королевского совета. А именно в руках канцлера Норберта и графа Гаржака. Бабетте остались только представительские функции. Но, на самом деле она была этому только рада. Все эти скучные государственные дела не вызывали у нее ничего кроме зевоты. Отчёты, планы, указы и рестрикты, да пошло это…. Пусть этим занимается канцлер, а дело королевы блистать и наслаждаться. Вот королева и наслаждалась.