Добро Пожаловать На Темную Сторону (ЛП)

Дрожь пробежала по позвоночнику, когда его вкус наполнил мой рот, теплый и соленый, такой вкусный, что заставил мою киску пульсировать так близко к оргазму, что мне нужно было только потереться клитором о его шершавую ногу, чтобы кончить. Так я и сделала. Я извивалась на нем, как грязная, развратная девчонка, отчаянно желающая кончить. Он лениво шлепал меня по заднице, пока я взбиралась по его телу, чтобы рухнуть ему на грудь. Он запустил свой кулак в мои волосы и взял мой рот, не заботясь о вкусе себя на моем языке. На самом деле, ему это нравилось, потому что он был грязным стариком, и то, что я молодая и запретная в его постели, вызывало у него желание воплотить свои самые грязные фантазии.

Нет нужды говорить, что мне нравилась моя жизнь под боком у Зевса, в его доме и в его постели.

Я никогда в жизни так много не улыбалась, как в последний месяц жизни с ним.

Я все еще улыбалась, когда вытащила себя из его неубранной постели, чтобы немного привести себя в порядок в ванной. Мое тело чувствовало себя свободным и гибким, как редко бывало сейчас и всегда с ним. Даже мое лицо, исхудавшее после химиотерапии, светилось послекоитальным удовлетворением, когда я оперлась руками о раковину и посмотрела на себя в зеркало. Мои светлые волосы были уложены вокруг лица в такую агрессивную прическу, что мне стало смешно. Я подняла руки, чтобы провести ими по своим локонам, и мое сердце остановилось.

Осторожно я продолжала тянуть пальцы к концам волос и опустила их в раковину. Толстые ленты золотистого шелка лежали на моих ладонях, словно подношение любовнику.

Нет.

Нет.

Я знала это. Я помнила это с того первого раза, когда это случилось десять лет назад, когда моя няня расчесывала мне волосы, и все это посыпалось вокруг нас дождем, как рассыпанные нитки.

Это происходило снова.

У меня начали выпадать волосы.

Рыдание подступило к моему горлу и вырвалось наружу.

Нет.

Это был такой глупый, тщеславный поступок, но я не могла снова потерять волосы. Не тогда, когда я встречалась с самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела, и он смотрел на меня так, как будто я была самой великолепной женщиной, о которой он когда-либо мечтал.

— Нет, — я подавилась еще одним громким всхлипом, который эхом разнесся по большой ванной.

Я склонилась над раковиной, держа в руках свои выбившиеся волосы, и заплакала в фарфор.

Тридцать секунд спустя грубые руки Зевса обхватили мои бедра, и он прижался своим большим телом к моему.

— Малышка Лу, малышка, что не так с моей девочкой?

Я заплакала еще сильнее.

Я ненавидела то, что ему пришлось пройти через это со мной. Он уже держал меня за волосы, пока меня рвало в унитаз, пока не осталась только желчь, гнилая и зеленая. Он выкроил время из своих напряженных дней, чтобы посидеть со мной, пока яд-терапия бурлила в моих венах, играя со мной в покер, хотя он всегда выигрывал, и развлекая меня историями о своих братьях и своей юности. Он возил меня на каждый осмотр и сидел, скрестив руки на груди и нахмурив брови, как будто мог запугать врачей, чтобы они сообщили нам лучшие новости.

А теперь это.

Теперь я подвергала его воздействию потенциально лысой подружки.

Когда я не ответила ему, он мягко поднял мое тело вертикально и прижал к себе, а затем еще более нежно разжал мои кулаки. Низкий звук печали вырвался из его груди, когда он провел пальцем по потерянным волосам в моих руках.

— Моя девочка любит свои волосы, — пробормотал он.

Я кивнула, слишком подавленная, чтобы доверять своему голосу.

Он уткнулся носом в волосы над моим ухом, слегка наклонившись. Затем он заговорил низким голосом, который я почувствовала в своей крови, его глаза сверкали сталью на моих, когда он провел по моему лицу двумя мозолистыми кончиками пальцев.

— Знаешь, что я люблю, Лу? Люблю форму твоего лица, похожего на сердечко в моих руках, то, как твои губы выглядят припухшими и такими чертовски сочными, даже перед тем, как я их поцелую. Люблю, как сужаются твои ребра и изгибаются бедра, так что есть место для моей большой руки прямо на твоей талии. Обожаю кожу за твоими коленями и ушами, у основания шеи и между твоими пухлыми сиськами, потому что она такая чертовски чувствительная и отливающая таким красивым розовым цветом.

Он развернул меня от зеркала и поднял на раковину, затем встал между моих бедер. Я откинула голову назад, чтобы посмотреть в его серьезное лицо, потому что он так сильно сжимал мое сердце, что я боялась, что оно разорвется надвое, если я расцеплюсь до того, как он позволит мне.

— Ты теряешь свои волосы цвета лунного света, свою сногсшибательную фигуру и свой сексуальный аппетит, мне насрать. Потому что я люблю твою душу больше, чем что-либо другое, и это включает в себя чертовски вкусную упаковку, в которую она входит. Ты поняла меня, Лу?

Я не могла дышать, потому что он задержал мое дыхание, не могла думать, потому что он переписал мои мысли в свои собственные. Он контролировал меня, но только для того, чтобы любить меня, чтобы заставить меня понять, как я могла любить себя лучше, чем уже любила.