Доброключения и рассуждения Луция Катина

— Полиции перед преступниками робеть нельзя, — отрезал Катин. — К тому же он один, а нас трое.

— Тогда разрешите я пристрелю его через окно. Такой гадине на свете жить всё одно незачем.

— Не разрешаю. Встаньте справа от двери, Шолль — слева. Как ступит через порог, хватайте его за руки с двух сторон.

Скрипнул ключ. Створка распахнулась стремительно, от удара ногой. В проеме застыла долговязая, длиннорукая фигура, сзади подсвеченная солнцем, так что лица было толком не видно — только блестели маленькие, узко посаженные глаза.

Катин ждал, что, увидев перед собой незнакомца в желтом мундире, Кушке кинется наутек, но преступник зарычал и ринулся вперед, с невероятной скоростью вытянув из ножен саблю.

— Держи его! — крикнул Луций.

На злодея слева и справа кинулись помощники — и сшиблись друг с другом, ибо Кушке проворно скакнул в сторону, развернулся на каблуке, почти без замаха, самым кончиком сабли, чиркнул по горлу Шолля, ударом рукояти сбил на пол Вагнера и тут же, по-акробатски крутанувшись, сделал выпад, целя в живот Катину. Тот увернулся и обнажил шпагу. Вагнер, не поднимаясь, выдернул из-за пояса пистолет.

Оказавшись между клинком и дулом, Кушке длить схватку не стал. Он пнул ногой Вагнера и нырнул обратно в дверь.

— Вы ранены? — бросился Луций к Шоллю.

Помощник хрипел и свистел, зажимал себе шею пальцами, оттуда толчками била кровь.

— Не видите, он убит! Рассечена жила! — рявкнул Вагнер безо всякой почтительности к начальнику. — Скорее! Уйдет!

Вылетели во двор и увидели, что Кушке бежит не назад в деревню, а куда-то вбок.

— Увидел наших лошадей! — кричал сзади Вагнер. — Вы заслоняете его! В сторону, черт бы вас побрал!

Луций взял левее. Грянул выстрел, близ уха прогудела пуля, но в беглеца не попала.

Душегуб рубанул поводья, которыми был привязан к изгороди конь суперинтенданта, запрыгнул в седло, плашмя хлестнул по крупу — и с места взял в галоп.

— Что вы остановились? — повернулся Катин к Вагнеру. — В седло и в погоню!

— Бесполезно, — ответил тот, швырнул о землю пустой пистолет. Выругался. — Не догоним. Он взял лучшего коня. Кавалерист. А догоним — прикончит нас, как бедного Шолля. Он побежал, потому что подумал — нас много…

Луций скрипел зубами от бессилия.

— Что же делать?

— Ждать. — Вагнер проводил взглядом всадника, повернул к дому. Бросил через плечо: — Он вернется. Нынче же ночью.

— С чего вы взяли?!

— Ему нужно забрать деньги и серебро. Что мы нашли тайник, он не знает. И вообще считает нас олухами… Мы, конечно, и есть олухи. Но когда Кушке ночью вернется, олухов здесь будет очень много.

Потом они вдвоем, сняв шляпы, стояли над мертвым Шоллем. Луций вытирал слезы.

— Всему виной моя самонадеянность… Никогда себя не прощу…

— Бросьте, господин суперинтендант, — сказал вахмистр. — Не казнитесь. Шолля насильно в полицию никто не гнал. И это хорошая смерть. Я бы тоже желал умереть вот так, а не в постели от болезни. Ночью мы устроим засаду и возьмем этого мерзавца. Позвольте только, людей расставлю я. И командовать тоже буду я. Он не уйдет. Даю вам слово.

* * *

Всё вышло, как обещал интендант Вагнер.

Убийца вернулся за своим кладом в полночь. Раздался свисток. Дюжина полицейских налетела из темноты, сшибла преступника наземь и, пожалуй, забила бы ногами до смерти, если бы не вмешался начальник.

Окровавленный, с распухшей физиономией, с перебитой в локте рукой, зверь лежал на полу, яростно вращал глазами, скалил недовыбитые зубы.

— Что мы будем с ним делать? — спросил Вагнер.

— Довезем до границы и выгоним из Гартенлянда. Таков приказ его высочества, — нехотя ответил Катин. Высокогуманные принципы хорошо выглядят на бумаге и чудесно звучат в нарядном зале, но здесь, в комнате, где истек кровью интендант Шолль, верность идеалам давалась трудно.

Полицейские недовольно зашептались. Не столько для них, сколько для самого себя Луций воскликнул:

— Чего стоят убеждения, если отказываться от них, когда захочется? И что еще прикажете делать с этим выродком, если в Гартенлянде нет тюрьмы и отменены казни? Кладите его в повозку. Едем к границе. Пускай зализывает свои раны и уползает прочь.

Люди молчали, переминались с ноги на ногу.

— Ребята устали, зачем их гонять? — тихо произнес Вагнер. — И господину барону утруждаться незачем, больно много чести. Я сам его отвезу. Куда он, покалеченный, денется?

— Хорошо, — пробормотал Катин, отвернувшись. — Полагаюсь на вас. К тому же принц просил меня безотлагательно доложить об исходе дела.

Чувствовал он себя прескверно.

Карл-Йоганн не спал. С ним были Ангелика и ее компаньонка. Все трое вскочили навстречу Катину.

— Ну что?

— Схвачен, — коротко ответил Луций. — Новых потерь нет. Только интендант Шолль…

— Надеюсь, гартенляндская полиция не замарала себя убийством? — нахмурился принц.

— Нет. Согласно приказу вашего высочества, злодей отправлен к границе под конвоем.

Гансель просиял.