Доброключения и рассуждения Луция Катина

— Не умирай! Не умирай! — требовал от Луция тонкий, надрывный голос, и ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Катин закашлялся, заплевался водой, открыл глаза — и увидел прямо над собой искаженное лицо Полины Афанасьевны, с разинутым ртом и безумным взглядом.

— Он дышит! Он живой! — закричала дева, которую сейчас никто не счел бы прекрасной, пала еще не вполне очнувшемуся Луцию на грудь, прижалась к ней и заплакала.

— Кто меня вытащил? — спросил он, с трудом ворочая языком. — Когда?

— Мы и вытащили, барин, — сказал кто-то. — Ты уж не серчай, не наша была воля…

Переведя взгляд, Катин увидел рядом мужиков — тех самых, кто давеча подтягивал его кверху.

— А где Агап?

Ему показали вбок. Там на траве, привалившись спинами друг к дружке, сидели Агап, Ерема и Елизар, скрученные веревками. Младшие братья озирались по сторонам, старший поник головой. Тут же с обнаженной саблей караулил драгун.

— Пустите, расступитесь, холопы!

Мужиков растолкал воевода Корзинин. Опустился на корточки рядом с дочерью, перекрестился.

— Слава те, Господи, сударь, вы живы! Не хватало мне еще, чтоб депутата собственные крестьяне уходили! И так еле на воеводстве усидел, государыня Синбирском была недовольна…

Сообразив, что записка так и не дошла до бригадира, Катин сказал:

— Я уж не д-депутат…

Он никак не мог согреться, стучали зубы.

— Как не депутат? А кто?

Полина — она уже не плакала — толкнула отца в плечо.

— Уйдите, батюшка! После поговорите. Дайте я его укрою.

На плечи Луцию легла конская попона, и сразу стало теплее. Он поднялся на ноги.

Поодаль в луже воды лежали два мертвых тела, священник и лодочник. Народ на площади весь стоял на коленях — ожидал своей участи. На ногах были только солдаты, да те четверо, что вынули барина из колодца.

— Откуда вы взялись? — спросил Катин девицу. — Я видел, вы скакали первая.

Она смотрела на него все еще с тревогой, будто не могла поверить, что он спасен.

— Батюшка проводил государыню, вернулся домой заполночь. Я ему говорю: «Луций Яковлевич в свою деревню уехал». Батюшка за сердце схватился: «Один?! У него же там разбойники!» Я, себя не помня, на конюшню и в седло…

Да замолчала, вспомнив пережитое. Продолжил уже Корзинин:

— Что гнала-то! Мы с командой галопом мчали, а догнали Полиньку уже близ самой Карогды. Так отчего вы не депутат? Государыню прогневали? Выгнала?

— Нет. Я сам ушел. Потому что…

— Ах, что вы всё про пустяки! — оборвала мужчин Полина. Прежнюю тихоню было не узнать. — Оставьте его, батюшка. И подите, подите!

Замахала руками — воевода попятился.

— Я скакала, думала, если опоздала, то и мне не жить… С обрыва да в реку, — пожаловалась девица Катину. — А вы лежите, весь мокрый, не шевелитесь… Что же вы со мною делаете?

— Одно только скажите, — подал голос Корзинин, не осмеливаясь приблизиться. — Которые из крестьян умертвили этих двоих? И кто посмел поднять руку на барина? Я, конечно, для примера и острастки перепорю всю деревню, но самых виновных потребно определить в каторгу.

— Подождите, сударыня. — Луций мягко снял с себя девичью руку, но не удержался — поцеловал тонкий сгиб кисти. — Виновны только сии трое братьев. Прочих крестьян пороть не за что.

— Да как же не выпороть? — изумился Афанасий Петрович. — Оно всегда полезно. Особенно после такого соблазна и неподобия: барина, да у всех на виду, вверх ногами! Обязательно надо этакое воспоминание из мужицких голов розгой выскоблить.

— Я здешний помещик, мне и решать! — начал сердиться Катин. — Забирайте вон этих мерзавцев, а своих людей я на расправу не дам!

На помощь ему пришла Полина Афанасьевна. Упершись руками в бока, она закричала:

— Батюшка, уйдете вы иль нет?! Оставьте нас вдвоем!

Но воевода ушел еще не сразу. Сначала осторожно спросил:

— Из депутатов вы, стало быть, отставились, но государыню не прогневали?

— Нет, напротив.

— И с ее секретарем господином Козлицким дружества не порушили?

— Да нет же. А почему вы спрашиваете?

Бригадир лукаво улыбнулся.

— Нипочему. Вы беседуйте, беседуйте. Не стану мешать.

И теперь наконец действительно отошел.

— Нам надобно узнать друг друга лучше, — обратился тогда Луций к своей спасительнице.

— Вам, — коротко ответила она.

— Что?

— Вам надобно. Мне не надобно. Я вас, какой вы есть, и так люблю. Всего. Даже такого, какого еще не знаю, — строго сказала Полина Афанасьевна. — Вы только, пожалуйста, не уезжайте.

— Я не уеду. Я теперь и не могу уехать. Как я брошу этих людей? — кивнул Катин на площадь. — Мне нужно очень многое сделать, чтобы устроить их жизнь. Это долгая, трудная работа.

— Я буду вам помогать.

— Но вы не знаете, сколь это тяжкий и малоблагодарный труд!

Дева дернула плечиком:

— Мне все равно. Только будьте, пожалуйста, все время со мною. Вы можете на мне жениться?

Выпалила и испугалась. Быстро прибавила:

— Коли не можете — это ничего, я вам буду так принадлежать. Я молодая, я не уродина. Мужчины ведь от такого никогда не отказываются? Конечно, без свадьбы будет труднее, и батюшка опечалится, но это неважно…