Добролёт

Дом купца Катышевцева. Большая зала. Прямо две двери: одна входная, другая в столовую; слева окно во двор. Справа винтовая лестница на балкон, где видна дверь в спальню, и с торца окно на улицу. Возле окна стоит горничная Глаша и кого-то высматривает за окном. Неподалеку от нее кресло. Внизу, посреди залы, большой стол со стульями, за ними в простенке трельяж. Рядом с ним физгармония. У окна рабочий столик, диван, перед ним маленький столик, несколько кресел. На столике стоит глобус.

В двери спальни появляется Петр Данилович. На нем бархатный халат. Петр Данилович уваливается в кресло и чешет бороду.

Петр Данилович(строго). Смотри не проворонь!

Глаша(обиженно). Я дворника послала. Как только будут подъезжать, он даст знать.

Петр Данилович(сердито бормочет). Кругом растяпы…

Глаша(оглядывается на Катышевцева, поджимает губки). Нет, вы мне сегодня не нравитесь. Уж не заболели ли часом?

Петр Данилович. Я заболел?

Глаша. Я за вас переживаю. Пасха, праздник! А вы что – так, в халате, и будете?

Петр Данилович(хватаясь рукой за сердце). Растил, лелеял – и все псу под хвост. Эх, жизня!

Глаша(испуганно). Барин, что с вами? Может, доктора позвать?

Петр Данилович. Дура! Зачем мне доктор.

Глаша. Чтоб он вам кровь отворил. Ведь вижу, страдаете. Так вас и кондрашка хватит.

Петр Данилович. Из-за ваших вывихов может и хватить.

Глаша. Чем же мы вам не угодили?

Петр Данилович.

Нормальный человек чем думает? Головой.

Глаша(удивленно). И мы тем же местом. Иногда от мыслей она прямо раскалывается.

Петр Данилович. Голова у вас для гребешка и пудры.

Глаша. Обижаете, барин.

Петр Данилович. Вас обидишь! Ангелы непорочные. Шейка копейка, алтын голова, по три денежки нога. Правду люди говорят: маленькие дети спать не дают, а от больших и сам не уснешь.

Глаша. Вы Фросю не обижайте. Она у нас золотце. Душа ангельская. Так вся и светится.

Петр Данилович. Поперек родительской воли идти вздумала. Ну, чем Лажкин не пара?

Глаша. Не знаю, не знаю!

Петр Данилович. Стерпится, слюбится. Представь, Катышевцевы и Лажкины вместе. Тогда бы не только Кузнецов, вся Россия, да что там Россия, Англия предо мною шапку бы ломала.

Глаша

(крестясь). Господи, вразуми барина.

Петр Данилович. Ты не бормочи, ты громче говори… Ты скажи, что сегодня народ после службы говорил?

Глаша. Про войну говорил. Что цены на хлеб поднялись. Но больше всего про владыку Иннокентия. Свой ведь, нашенский, иркутский.

Петр Данилович. А до какой высоты поднялся! Говорят, сам царь с ним советуется. Архиерей Якутский и Камчатский, Американский. (Подходит к глобусу, вертит его.)

Глаша. Весь город к нему седня поехал.

Петр Данилович(чуть ли не со стоном). Увидеть бы его, к руке припасть. Принеси-ка кофе… (делает паузу) со сливками.

(Глаша быстро спускается по лестнице и бежит на кухню.)

Петр Данилович.

Сколько я для города сделал? Мог бы в столицах жить, по Европе кататься. Нет же, мне здешних комаров и прочих паразитов кормить. Здесь знают одно слово – дай. На богадельню, на лечение. И лечение одно – пропить. Неужели Владыка не приедет? Тогда всех бы я, Петя Катышевцев, умыл. Глашка! Где ты там запропастилась?

Глаша. Бегу, Петр Данилович, бегу!

(Поднимается на второй этаж, подает на подносе кофе. Петр Данилович пробует и тут же сплевывает.)

Петр Данилович. Я тебя с чем просил? С коньяком. А ты мне?

Глаша. Вы просили со сливками.

Петр Данилович(грозно). С чем?

Глаша. Со сливками.

Петр Данилович. Ты хочешь сказать, что я уже ничего не помню? Из ума выжил?

Глаша(испуганно). Да что вы, бог с вами. Я сейчас сбегаю и принесу с коньяком.

(Быстро уходит.)