Добрые люди

Из-за чьего-то доноса полиция преследовала шесть тысяч репринтных томов, которые переиздал Панкук; а граф Шуазёль после скандала, длившегося шесть лет, добился того, чтобы книги вернули издателю. Но этим дело не ограничилось: Дидро, главный вдохновитель первого издания, выразил недовольство результатами и пожелал кое-что исправить или даже переиздать все собрание целиком. Другие авторы, такие как д’Аламбер и Кондорсе, редактировавшие статьи в оригинальной версии, также взялись за репринтные издания, что-то добавляя, что-то исправляя. В итоге оригинальные тексты уже нельзя считать прежними. Разумеется, что-то меняется к лучшему. Так, по крайней мере, думает Лесюёр. Однако он не уверен, что подобное можно утверждать о собрании в целом.

– Таким образом, – поясняет торговец, – в том, что касается следования первоначальному замыслу, выбирать следует оригинал, чьи первые десять томов были отпечатаны между 1751-м и 1772 годом в Париже, а десять последующих помечены поддельными выходными данными типографии Невшателя… Вот почему это издание считается столь редким. И стоит так дорого.

– Вы думаете, они остались у кого-то из ваших коллег? – спросил дон Эрмохенес.

– Точно не знаю. Могу навести кое-какие справки, однако в случае успеха с вас причитаются комиссионные.

– Комиссионные – это сколько? – интересуется Брингас с лукавым блеском в глазах.

– Как правило, около пяти процентов.

Брингас хмурится, что-то прикидывая в уме. Не хватает только бумаги и карандаша, замечает адмирал. Сотня ливров для Парижа крупный куш, тем более по мнению такого пройдохи, как аббат.

– А у букинистов?

– С букинистами тоже не так-то просто. В лучшем случае вы у них найдете отдельные тома. Это не самая популярная книга. А может, вам повезет, и вы отыщете владельца, готового продать собрание целиком. Если вы оставите мне свой адрес…

– В этом нет нужды, – с подозрительной поспешностью вмешивается Брингас. – Я сам займусь этим делом. Можете действовать через меня.

– Как вам угодно. – Лесюёр замечает внимание, с которым адмирал рассматривает стоящие на прилавке книги. – Вижу, мсье, вас заинтересовал Месмер.

Адмирал согласно кивает. Он берет книгу и с удовольствием ее перелистывает: качественная бумага, великолепное издание. Он уже наслышан об этом австрийском профессоре и его любопытнейших экспериментах с гипнозом, основанных на последних исследованиях в области магнетизма, электричества и космологии, открытыми, в свою очередь, Франклином и братьями Монгольфье.

– Испанские газеты упоминали об этих экспериментах.

– Верно, – подтверждает дон Эрмохенес. – Но у нас подобные эксперименты связывают, как правило, с янсенизмом и масонами, поэтому продажа этих книг запрещена.

Услышав слово «Испания», продавец снисходительно улыбается.

– Здесь вы можете приобрести эти книги совершенно свободно, хотя лучше все-таки поторопиться. Мне прислал их издатель Дидо, и покупатели их буквально из рук вырывают… Могу предложить вам этот экземпляр за три ливра. Или за пять, если вы предпочитаете переплет из тонкой кожи с золотым тиснением на корешке. Желаете взглянуть?

Адмирал колеблется, однако улыбка превосходства, которая все еще не сходит с губ продавца, в конце концов его разубеждает. У всякого явления есть свои достоинства и свои недостатки. Возможно, иногда быть испанцем – настоящее проклятие, но свои сложности есть повсюду: в Мадриде – инквизиция, в Париже – Бастилия. И пусть этот Лесюёр бабушку свою развлекает книгами. Или самого дьявола.

– Нет, большое спасибо, – сухо отвечает адмирал. – Как-нибудь в другой раз.

Надев шляпу и толком не попрощавшись, дон Педро Сарате решительно покидает книжную лавку.

Сеньору дону Мануэлю Игеруэле, Мадрид.