Добывайки на реке

Хомили ещё раз огляделась по сторонам. Две комнаты? Назвать их так можно, лишь обладая богатым воображением. Кусок картона между двумя решётками дранки, разделённый книжным переплётом, где на тёмно-красном холсте тускло поблёскивало вытесненное золотом название: «Разведение свиней. Ежегодник». В этой стене Хендрири вырезал дверь. Потолков вообще не было, и откуда-то сверху падал слабый свет. Верно, через щель между половицами и стеной в спальне лесника, подумала Хомили.

– Кто там спит? – спросила она Пода. – Отец этого мальчика?

– Дед.

– Не удивлюсь, если он наставит мышеловок или ещё чего, чтобы нас поймать.

– Спору нет: когда имеешь дело с лесниками, надо сидеть тишком, – согласился Под. – Правда, он на целый день уходит из дому, и мальчик с ним…

Осмотревшись, Под добавил:

– Да, здесь сухо и тепло.

– Не очень-то, – возразила Хомили.

Шагнув в проём между комнатами, она увидела, что дверь держится на холстине переплёта, которую Хендрири оставил неразрезанной, и заметила:

– Скоро обтреплется, вот увидишь. И что тогда?

– Я могу прошить холст сапожными нитками. Пара пустяков. – Под прижал ладони к каменной кладке дальней стены и объяснил: – Дымоход. Тёплый, да?

– Да, – хмыкнула Хомили, – когда прижмёшься к нему.

– Что, если нам спать тут, рядом с трубой?

– На чём?

– Они вроде собирались одолжить нам кровати.

– Нет, лучше использовать дымоход для стряпни. – Хомили ощупала руками кладку и принялась выколупывать штукатурку из вертикальной трещины между камнями. – Тут можно добраться до жара.

– Но ведь мы будем питаться внизу все вместе, – напомнил Под. – Вроде так договорились… И готовить будем вместе.

– Вместе готовить, вместе добывать… но тебе добывать здесь будет нечего, – возразила Хомили.

– Чепуха, – сказал Под. – С чего ты взяла?

– А с того, что в таком небольшом доме, как этот, где живут всего двое человеков: старик и мальчик, – нет столько поживы, сколько в Фэрбанксе. Попомни мои слова. Я разговаривала с Люпи: Хендрири и двое старших парнишек вполне здесь управляются, – а ты станешь у них отбивать хлеб. Вряд ли это им придётся по вкусу.

– Так что же делать? – немного растерялся Под. Глаза у него округлились, стали пустыми.

Добывайка, лишённый возможности добывать, в особенности такой мастер своего дела, как Под!

– Займёшься мебелью скорее всего.

– Но они же сказали, что дадут нам её взаймы.

– Дадут взаймы! – прошипела Хомили. – Всё, что у них есть, было нашим!

– Полно тебе… – начал было Под, но Хомили, понизив голос до шёпота, продолжила:

– Всё, до последней вещи. И это красное бархатное кресло, и кухонный шкаф для посуды с нарисованными тарелками – всё, что мальчик принёс нам из кукольного домика…

– Но плита из замка их собственная, – вставил Под, – и стол из дверного наличника. И этот…

– …И гипсовая баранья нога была наша, – прервала его Хомили, – и блюдо с гипсовым тортом. И кровати наши были, и диван. И пальма в кадке…

– Послушай, Хомили, – взмолился Под, – мы уже обсуждали всё это, вспомни. Как говорится, что с воза упало, то пропало; что нашёл, то моё. Для них мы тогда всё равно что умерли… ну, вроде как сквозь землю провалились или в воду канули. Все эти вещи им принесли в простой белой наволочке и сложили у дверей. Понимаешь, что я хочу сказать? Вроде как мы их оставили им в наследство.

– Оставить что-нибудь Люпи? Да ни за что! – воскликнула Хомили.

– Право же, следует признать, что они были к нам добры.

– Да уж, – согласилась Хомили и грустно посмотрела вокруг.

Картонный пол был усеян кусками упавшей сверху штукатурки, и Хомили рассеянно принялась подталкивать их ногой туда, где между ровным краем картона и бугристой обмазкой стены имелись небольшие отверстия. Обломки с шумом обрушились вниз, в кухню Люпи, и Под воскликнул:

– Видишь, что ты наделала? Если нам дорога жизнь, не следует поднимать шум. Особенно такой. Для человеков, если где что шуршит или скребётся, – это мыши или белки. Сама знаешь не хуже меня.

– Прости… – сказала Хомили.

– Погоди-ка минутку.

Всё это время Под пристально смотрел на луч света, падавший сверху, и сейчас, не успела Хомили отозваться, быстро полез по дранке к щели, откуда он выбивался.

– Осторожней! – шепнула Хомили.

Ей показалось, что он тащит какой-то предмет: какой – было не видно, но, судя по пыхтению Пода, тяжёлый.

– Не волнуйся: там, наверху, сейчас никого нет. Принимай, – закончив спуск, сказал Под и передал жене старую костяную зубную щётку. – Первая добыча. Кто-то уронил её там, в спальне, и она застряла между полом и стеной. Залезть туда, в комнату, проще простого: то ли стена немного отошла, то ли половицы усохли, – а дальше щель ещё шире…

Сказано это было нарочито скромно, но Хомили видела, что он доволен.

– Принимай ещё, – добавил Под, передавая ей довольно большую раковину, которую вытащил из обмазки стены. – Ты подмети тут, а я снова поднимусь наверх. Самое время, пока никого нет.

– Только осторожней, Под… – с гордостью и беспокойством попросила Хомили.