Дочь часовщика

Он несколько секунд, не мигая, смотрел на меня своими глазами цвета полированной стали, пока я изо всех сил старалась держать дружелюбное выражение на лице. А потом огорошил внезапным заявлением:

— Хотел предложить прогуляться вечером. Устроить вам экскурсию по лабиринту, раз он так вас заинтересовал. Покажу беседку Жакемара, пруд и рощу в дальней части поместья. Это лучший его уголок. Пойдете?

— С удовольствием, — согласилась я, покривив душой.

— Будьте готовы к шести вечера, — приказал он любезным тоном, и в ответ я чуть не выпалила «Так точно, господин полковник. Рада стараться, господин полковник». Но вовремя спохватилась и лишь кивнула.

Терпения мне, терпения!

Пора было познакомиться с остальными слугами в доме, поэтому из обеденного зала я прямиком направилась в левое крыло, где, по моим расчетам, находилась кухня. Догадка оказалась верна: вскоре нос уловил запахи готовящейся снеди, и наиболее отчетливым был густой аромат супа из квашеной капусты со шпиком и колбасками. Аромат этот обещал сытное и вкусное блюдо. Жаль, на баронский стол ничего подобного не попало. Выходит, не такая уж плохая кухарка эта старуха Барбела, но зачем-то прячет свои таланты от хозяев.

Вскоре я услышала шум голосов и вышла к ступенькам в конце коридора. Спустилась, распахнула высокую дверь и изумленно подняла брови.

Помещение было неуютным: просторный, темный полуподвал с низким закопченным потолком. Здесь имелось многое из того, что ожидаешь найти в обычной кухне, но в то же время, как и многое другое в этом замке, место это было донельзя странное.

У стены напротив входа стоял длинный рабочий стол с изрезанной столешницей. На каменной стене висели на крючках сковороды и связки подгнившего лука. Полки между узких, грязных, плохо пропускающих свет окон занимали баночки с приправами и хитроумная утварь для приготовления изысканных блюд. Судя по слою пыли, пользовались этим великолепием редко. В массивной дубовой колоде торчали зазубренные ножи и тесаки.

Но больше всего вопросов и недоумения вызывало сердце кухни и главный ее агрегат — чугунная печь. Поначалу я даже засомневалась в предназначении этого устройства.

Печь напоминала языческий алтарь. Она занимала отдельный закуток и состояла из трех секций: средняя, самая высокая, уходила в потолок. В ней можно было принести в жертву быка, засунув его в топку целиком. Стены, зольники и дымоход украшали литые фигуры саламандр, алхимических символов и, разумеется, скелетов. Арочные дверцы закрывали затейливые решетки, и имелось в печи множество разных встроенных емкостей и отделений для розжига огня. Но сейчас она была холодной и мертвой; лишь в левой ее части, предназначенной для готовки на плите, сквозь щели светились красные угли. Кровавые отблески на потемневшем чугуне и сколотых камнях пола наводили на мысли о пекле и адских топках.

Этот агрегат сильно меня озадачил. Наверняка к нему тоже приложил руку мастер Жакемар. Такой печи самое место в лаборатории алхимика, а не на кухне. Не хотелось думать, что именно готовил в ней безумный изобретатель.

Справа лязгнуло; я повернулась.

Замученного вида девчонка возилась возле таза с мыльной водой. Рядом громоздилась башня грязных тарелок. Старуха в чепце и залитом жиром фартуке грохотала кастрюлями, расставляя их по полкам. Движения ее рук были резкими, лицо недовольным. Вылитая ведьма, и в этой мрачной кухне, похожей на разбойничье подземелье, ей было самое место.

— Добрый день! — обратилась я к стряпухе. — Вы Барбела? Я Майя Вайс.

Посудомойка робко смотрела на меня, продолжая натирать тарелки. Кухарка вздрогнула от неожиданности и выругалась. Повернула голову, как хищная птица, прищурила выцветшие глаза, буркнула что-то неразборчивое, отвернулась и сердито грохнула очередной кастрюлей.

Нет, на хорошего повара она не походила. Во-первых, хорошие поварихи должны быть румяными, в меру упитанными и добродушными. Во-вторых, Барбела не отличалась опрятностью. При виде ее фартука, длинных желтых ногтей и седых косм из-под косынки хотелось никогда не притрагиваться к ее стряпне. В-третьих, она не любила кухню и свои инструменты. Вон как небрежно ставит их, швыряет, словно наказывает!

За шкафчиком я углядела приоткрытую дверь, откуда раздавались голоса и доносился густой запах похлебки. Видимо, людская, где слуги обедали и проводили свободное время. Туда-то я и направилась, не обращая внимания на Барбелу, которая продолжала подозрительно коситься в мою сторону.

Из полуоткрытой двери выглянула Луция и, увидев меня, заулыбалась.

— Пришла все-таки!

Я поднялась по ступенькам — людская была на уровне первого этажа, я словно вознеслась из преисподней в нормальный мир — и оказалась в комнате с длинным столом посередине. В дальнем углу горел очаг, на плите сверху стоял котелок, над очагом сушились связки трав. Их пряный запах смешивался с ароматами еды и дымом трубочного табака.

Простая обстановка, какую можно найти в любом трактире и доме Ольденбурга. Все понятно, привычно и… человечно.