Дочь дыма и костей

Иногда ей казалось, что Бримстоун все знает. Пару раз, когда ее внезапно захлестывали воспоминания, он, оторвав взгляд от работы, смотрел на нее. Устроившийся на его рогах Кишмиш – тоже. Оба не мигая таращили на нее глаза. Однако, знал Бримстоун или нет, он не обронил ни слова. И о Тьяго – тоже, хотя вряд ли не догадывался, как тяжело Мадригал сделать выбор.

Вечером на балу все будет решено так или иначе.

Что-то произойдет.

Но что?

Она говорила себе: когда она предстанет перед Тьяго, то поймет, что делать. Смутиться и присесть в реверансе, танцевать с ним, флиртовать, притворяясь скромницей?

Или держаться холодно, не замечать его ухаживаний, остаться солдатом?

– Пойдем, – сказала Чиро, покачав головой. – Нуэлла кое-что для тебя приготовила. Пообещай, что ты наденешь это без разговоров.

– Ладно, – вздохнула Мадригал. – Тогда в купальни. Отмоемся до сияющей чистоты.

«Как овощи, – подумала она, – перед отправкой в жаровню».

50. В сахаре

– Нет, – сказала Мадригал, глядя в зеркало. – Нет, нет. Нет.

Нуэлла действительно приготовила для нее платье. Из шелка шанжан цвета полуночного неба, облегающее и такое тонкое, что, казалось, оно может растаять как дым от прикосновения. Украшенное отражающими свет и переливающимися как звезды крошечными кристаллами, платье открывало стройную белую спину Мадригал. Спину, и плечи, и руки, и грудь. Грудь – слишком глубоко.

– Нет.

Она принялась стягивать его, но Чиро ее остановила.

– Ты мне обещала: без разговоров!

– Беру свои слова обратно.

– Слишком поздно. Ты сама виновата. У тебя была неделя, чтобы приготовить платье. Видишь, что происходит, когда не можешь выбрать? Другие решают за тебя.

Мадригал поняла, что дело не только в платье.

– И что? Вы придумали мне наказание?

Нуэлла, стоящая по другую руку от нее, фыркнула. Нуэлла – хрупкое создание, происходившее из вида ящериц, – училась вместе с Мадригал и Чиро, но после школы поступила на службу во дворец, тогда как они занялись боевой подготовкой.

– Наказание?! Ведь ты великолепна. Посмотри сама.

Мадригал посмотрела. Тончайшие, невидимые шелковые нити оплетали шею и удерживали платье на теле.

– Я выгляжу обнаженной.

– Ты выглядишь изумительно, – сказала Нуэлла.

Она служила швеей у младших жен Воителя, самые молодые из которых, как бы помягче выразиться, были вовсе не юными. Воитель давным-давно счел нужным прекратить навязывать себя новым невестам. Как и Бримстоун, он жил в собственном теле. Тьяго, его первенец, родился несколько веков назад, но имел обличье юноши, а в дополнение к нему – хамсы.

Как сказала Мадригал, генерал лицемерил, преклоняясь перед «чистотой»: сам он прошел через множество воскрешений, и был не только не «чистым», но и принадлежал к человеческому виду не с рождения.

Воитель – наполовину олень – имел оленью голову и относился к виду тварей, как и все его жены, и изначально Тьяго. Фантомы частенько воскрешали в телах, отличных от их собственных: Бримстоун не всегда имел возможность подобрать подходящее. Это зависело от того, сколько времени и какие зубы были в его распоряжении. Но Тьяго – совсем другое дело. Для него тела создавались в точном соответствии с его требованиями задолго до того, как в них возникала необходимость, – чтобы он мог проверить, нет ли изъянов. Однажды она видела, как Тьяго пристально изучал обнаженную копию себя самого – оболочку, в которую его поместят после смерти. Жуткая картина.

Мадригал попробовала слегка потянуть платье – во время танца под слишком тяжелой рукой оно наверняка соскользнет с тела.

– Нуэлла, – взмолилась она, – а не найдется чего-нибудь… поплотнее?

– Только не для тебя, – заявила Нуэлла. – Зачем скрывать такую фигуру?

Она что-то зашептала на ухо Чиро.

– Хватит шушукаться, – сказала Мадригал. – Может, хотя бы накинуть шаль?

– Нет, – ответили те в один голос.

– Я же голая, почти как в купальнях.

Никогда в жизни она не чувствовала себя такой незащищенной, как в тот день, когда шла с Чиро сквозь пар по воде, едва доходящей до бедер. Уже все знали, что она – избранница Тьяго, и каждая пара глаз в женских купальнях внимательно ее изучала. Хотелось нырнуть, чтобы из воды остались торчать лишь рога.

– Пусть Тьяго видит, что он получит, – ехидно сказала Нуэлла.

Мадригал насторожилась.

– Кто сказал, что он это получит?

Слово «это» вылетело из ее уст. Будто она была какой-то неодушевленной вещью, платьем на вешалке.

– Меня, – поправилась она. – Кто сказал, что он меня получит?

Мысль, что Мадригал может отказать Тьяго, Нуэллу рассмешила.

– Вот. – Она протянула маску. – Он разрешит тебе закрыть лицо.

Это была маска птицы с распростертыми крыльями, вырезанная из легкого дерева, черная, украшенная темными перьями, веером расходящимися от лица. В переливах света перья играли всеми цветами радуги.

– Да. Конечно. Теперь меня никто не узнает, – язвительно заметила Мадригал: ее крылья и рога успешно избежали маскировки.