Дочь дыма и костей

Не какой-то серафим. Тот самый. Она прикасалась к нему. И спасла. Он здесь, в Клетке. Ладони, жар от которых ощущается даже сквозь кожаные перчатки, лежат на ее руках. Он жив благодаря ей.

Он здесь.

Безумие! Мысли ее были в смятении. Что сказать? Что делать?

Позже она удивится, что ни на мгновение ей не пришло в голову сделать то, что сделал бы не задумавшись любой в городе: сорвать с него маску и закричать: «Серафим!»

Глубоко и порывисто вздохнув, она сказала:

– С ума сошел? Зачем ты явился сюда?

– Говорю же – поблагодарить тебя.

Внезапно мелькнула ужасная догадка:

– Теракт? Вы же никогда не подбирались так близко к Воителю.

– Нет! Как я могу, получив такой дар, залить его кровью твоего народа? – серьезно ответил он.

Агора представляла собой огромный овал, на котором умещалась целая армия, выстроившись во множество фаланг, но сегодня в центре площади танцоры выделывали замысловатые хороводные фигуры, а прибывающие с Серпантина кружились в водовороте тел по периметру, где скопление народа было самым плотным. Между столами, ломящимися от яств, стояли бочки с травяным вином, участники празднества с детьми на плечах собирались кучками, повсюду звучали песни и смех.

Мадригал с ангелом еще не успели отойти от бурлящего устья Серпантина. Он бережно вел ее, надежный, как волнолом. Не успев оправиться от потрясения, Мадригал даже не подумала отодвинуться от него.

– Дар? – недоверчиво переспросила она. – Не ценишь ты его, раз явился сюда, на верную смерть.

– Умирать я не собираюсь, – сказал он. – Во всяком случае, не сегодня. Передо мной стояли тысячи преград, но, вопреки всему, я здесь. Все сложилось как по писаному. Я легко их преодолел, словно мы предназначены…

– Мы! – Она резко обернулась, и ее тотчас прижало к его груди. Мадригал отпрянула. – Кто это мы?

– Ты, – сказал он. – И я.

От его слов перехватило дыхание. Он и она? Серафим и химера? Это неслыханно.

– Безумец! – только и могла вымолвить она.

– Ты тоже. Ты спасла мне жизнь. Зачем?

Мадригал не ответила. Два года ее не отпускало чувство, что защитить его, умирающего, должна была именно она. Она. И вот он жив, и он здесь. В голове не укладывалось, что там, за маской, его лицо – каждую черточку которого она так ясно помнила.

– А сегодня, – продолжал он, – в городе среди миллионов душ я мог и вовсе не найти тебя. Искать всю ночь и так и не наткнуться на тебя. А ты оказалась прямо передо мной, одна в толпе, словно ждала меня…

Он говорил и говорил, но Мадригал уже не слушала. Она вспомнила, почему шла в толпе в одиночестве. Тьяго! Издалека собравшиеся на дворцовом балконе едва просматривались: Воитель, стайка его рогатых жен, массивная фигура Бримстоуна. Тьяго среди них не было.

Значит, он здесь, внизу. Нервная дрожь пробила от копыт до рогов.

– Ты не понимаешь, – сказала она, вглядываясь в толпу. – Никто со мной не танцевал не просто так. Была причина. Я не знала, что ты сумасшедший. Думала, что смелый…

– Что за причина? – спросил ангел, все еще такой близкий.

– Поверь, здесь для тебя небезопасно. Хочешь остаться в живых – уходи.

– Я проделал долгий путь, чтобы тебя найти…

– Я… помолвлена, – с отвращением выпалила она, оборвав его на полуслове.

– Помолвлена? Обручена?

«Занята», – подумала она, но сказала:

– Почти. А теперь беги. Если Тьяго увидит…

– Тьяго? – При звуке этого имени ангел отпрянул. – Ты помолвлена с Волком?

Когда он произнес слово «Волк», чьи-то руки обняли Мадригал сзади за талию, и она задохнулась от испуга.

Мгновенно она представила, что произойдет, если Тьяго обнаружит ангела: он не просто его убьет, а устроит целый спектакль. Лазутчик-серафим на балу Воителя – такого еще не случалось! Его будут пытать. Он пожалеет, что появился на свет. Картинка промелькнула перед глазами, и ужас горьким комом застыл в горле. До слуха донеслось хихиканье, и от внезапного облегчения у нее едва не подкосились ноги.

Это была Чиро.

– Вот ты где! – воскликнула сестра. – А мы тебя потеряли!

У Мадригал в ушах шумела кровь. Чиро перевела взгляд на незнакомца, и внезапно Мадригал поняла, что жар выдает его с головой.

– Привет! – сказала Чиро, с любопытством глядя на маску коня, сквозь которую Мадригал отчетливо видела янтарное пламя тигриных глаз.

Ее вновь охватил ужас при мысли о том, что его, явившегося в логово врага за ней, так легко распознать. Два года она вспоминала о случившемся в Буллфинче как о кратковременном помешательстве, хотя тогда – и сейчас тоже – ей вовсе не казалось безумством сохранить жизнь этому серафиму. Она взяла себя в руки и обернулась к Чиро, рядом с которой стояла Нуэлла.

– Хороши подруги! – вскинулась она. – Так нарядить меня и бросить на Серпантине. Меня же могли растерзать!

– Мы думали, ты идешь за нами, – сказала запыхавшаяся после танцев Нуэлла.

– Я и шла, – отозвалась Мадригал.

Повернувшись к ангелу спиной, она уводила их в толпу, подальше от него.

– Кто это? – спросила Чиро.

– О ком ты?

– Тот, в маске коня, с которым ты танцевала.

– Ни с кем я не танцевала. Или ты не заметила? Со мной никто не танцует. Я – пария.