Дочь фаворита Елизаветы

Вот, слышите? В белой вечерней пелене, близ накатанной санями "дороги смерти" стоит станционные бараки. Народу в главном здании, не продохнуть. Десятник казаков охраны достаточно мирно гуторит со священником из старообрядцев. Две семьи немецких плотников сбились в углу в маленький испуганный табор. Лишь их маленькие дети, которым было всё интересно, пытаются убежать поиграть со сверстниками. В добротной конюшне, примыкающей стеной к людской, пьяный одноногий конюх, поёт негромкую песню своим благодарным четвероногим слушателям. Собственно за редкий талант в понимании лошадей да и за ногу, потерянную на последней переправе, его с семьёй и оставили верховодить здесь. Вот только власть досталась жене его, коя была на голову выше своего благоверного, да гонору у неё за двоих, да стряпуха отличная…

Так что в главной избе верховодила именно она. Не удивительно, что, подойдя к неторопливо беседующим старообрядцу и казачьему десятнику, та спокойно прервала их беседу. Немного понизив свой зычный голосок, от которого муж, в последние годы, всё чаще убегал к лошадям, повариха-мэр резонно напомнила казаку, что еды на подобную ораву у неё лишь на пять дней. Казак поскучнел, ибо в раздолбайстве подчиненных, потерявших бдительность и упустивших переданную с обозом телегу с харчами для станции, была доля и его вины. Их пятиминутное препирательство прервал старообрядец, понизив голос, он спросил, цело ли "поселение", в полудне пути к северу?

Не мало, на этот раз, не убавив громкость голоса, тётка захохотала, и посоветовала батюшке не шифроваться. Мол, о том ските и схизматиках в нём, прекрасно всем известно. Там, почитай, более двадцати беглых с дороги приют нашли. Кивнув на десятника, вон Митрич, уже докладывал, так приказа по линии ТК ещё не было, а без приказа зачем хороших людей убивать? Тем более, по слухам, там "сожжены" так что прибытку никакого, останутся от поселения лесного одни головешки… Вздохнув, казацкий старшина подтвердил, что как только большой отряд проедет вояк, приказано их "завернуть" на побывку к схизматикам…

Троица из мэра, сектанта и десятника, препиралась до ночи. Повариха немного лукавила, всё про скит она знала досконально, даже брала с него определённый "налог" сеном. Мол, хотите, чтобы я на вас не сильно натравливала вояк, платите еженедельную дань. Продукты, правда, схизматики поставлять бесплатно наотрез отказались. Приходилось выбивать денежное довольствие из прижимистых лап тайной канцелярии, крутиться самим, как белки. Вот и сейчас на сеновале дрых без задних ног туповатый увалень из "скитовских", привезший вчера на своих санях очередную порцию "дани". Священник, услышав такое, чуть ли не на коленях упросил конвоира задержать караван на день, а его отпустить "к братьям" "перетереть за жизнь".

Ведь что-то вроде патриаршества у старообрядцев было, пусть и намного хуже организованное, но уже организация… Точнее будет сказать, почитание некоторых "авторитетов" из подпольных батюшек. Народу ведь хотелось видеть в священниках отражение бога на земле, а что они видели? Благость? Всепрощение? Да нет. Видели они, например, в крупных городах "толкучки" святых отцов, к которым подъезжали именитые покупатели, например, заказывающие панихиду. После этого шёл торг, выбитые зубы, всеобщая потасовка, всё по Дарвину. Самый крепкий из батюшек, с самым тяжёлым посохом, садился в сани к клиенту… Так что отражение не бога видели люди в святых отцах, а лишь своё…

А у старообрядцев наоборот, находились такие подвижники, за которыми шли остальные. Слово этих немногих "авторитетов" весило в среде старообрядцев многое. Поступило батюшкам одно предложение, весьма заманчивое. Взвесили "священники в законе" предложение от Чекиста, переданное через монаха, выпущенного из пыточных подвалов ТК. И порешила сходка, что ежели есть выбор между сожжением или уходом в вотчины заморские Четырёх графов, надо выбирать последнее. Священник, бывший при обозе, как раз был из таких "прислушавшихся к мнению авторитетов". И своих прихожан уговорил на смерть не идти, и слово дал, что не сбежит не один. Казаки ему поверили, и везли без оков, правда часть деревушки попала в более ранние караваны, но тут уже ничего не поделаешь…

Так что к обеду следующего дня по накатанной колее добрался священник до лесного скита. Словом своим посланник владел отменно, да и старообрядцы беду над собой чуяли. Уже и сани всегда наготове, и дозор выставили, чтобы хоть кто-то в случае налёта уйти мог. На следующее утро монах был уже на придорожной станции, а отправление каравана отодвинулось ещё на два дня. Скит в лесу решено было не жечь, а оставить в качестве "продовольственной базы" для "станции". Там остаются две семьи, остальные, добровольно, пишут крепостные грамотки на "Чекиста". Точнее будет сказать, что пишет их всё тот же святой отец-переговорщик, остальные лишь крестики вместо подписей карябают. Так что поехал дальше караван, раздувшийся аж вдвое.