Дочь фортуны

Элиза, незаметная в своей роли азиатского подростка, села отдохнуть в углу, а Тао Цянь беседовал то с одним, то с другим, узнавая подробности о золоте и о жизни в Калифорнии. Ему, защищенному воспоминаниями о Лин, было легче противиться искушению женщинами, нежели искушению игрой. Щелканье фишек для фантана и костей на столах манило его, как пение сирен. Китаец потел от одного вида карт в руках игроков, но сумел удержаться, укрепив себя убеждением, что, если нарушит свое слово, удача покинет его навсегда. Годы спустя, после долгих приключений, Элиза спросила друга, о какой удаче он всегда твердит, и Тао Цянь не раздумывая ответил, в чем его удача: он остался жив и познакомился с Элизой. В ту ночь китаец узнал, что россыпи золота находили в реках Сакраменто, Американ-Ривер и Сан-Хоакин, в сотнях рукавов и притоков этих рек, но все карты ненадежны, а расстояния громадны. Легкого золота на поверхности осталось уже мало. Действительно, некоторым старателям улыбалась удача наткнуться на самородок размером с ботинок, но большинство довольствовалось горсткой золотого песка, добытого ценой неимоверных усилий. О золоте много болтают, объясняли китайцу, но почти ничего не говорят о том, чего стоит его добыча. Чтобы не работать себе в убыток, нужно намывать унцию в день, и это притом, что ты соглашаешься на собачью жизнь, ведь цены здесь непомерные и золото уплывает от тебя в мгновение ока. Кто богатеет – так это торговцы и ростовщики; вот один китаец начал со стирки белья, уже через несколько месяцев смог построить дом из прочных материалов, а теперь думает вернуться в Китай, купить себе несколько жен и заняться производством сыновей; другой его земляк сидит в хибаре и выдает займы под десять процентов в час – то бишь больше чем под восемьдесят семь тысяч процентов в год. Собеседники Тао Цяня подтвердили слухи о гигантских самородках, о россыпях золота пополам с песком, о жилах в кварцевых скалах, о мулах, что случайно скидывают валун с уступа, а под камнем лежит целое состояние; однако, чтобы разбогатеть, всегда нужны труд и удача. Янки слишком нетерпеливы, не умеют работать, и в конце концов их побеждают разгильдяйство и жадность. Мексиканцы и чилийцы разбираются в горном деле, но чересчур много тратят; орегонцы и русские теряют время на потасовки и пьянство. Зато китайцы умеют извлечь выгоду из самого скудного участка: они неприхотливы, не напиваются и работают, как муравьи, по восемнадцать часов без отдыха и жалоб. Тао Цяня предупредили, что фаньгуй

приходят в ярость от успехов китайцев, а потому нужно скрывать богатство, прикидываться дурачком, никого не раздражать – иначе кончишь так же плохо, как бахвалистые мексиканцы. А еще Тао Цяню рассказали о лагере чилийцев: он находится чуть в стороне от центра города, на правом краю, и называется Чилесито[23], но сейчас уже слишком поздно бродить по этим местам, не имея иной компании, кроме придурковатого братца.

– Я возвращаюсь на корабль, – объявил Тао Цянь Элизе, когда они наконец вышли из притона.

– У меня голова кружится, я вот-вот упаду.

– Ты долго болела. Тебе нужны хорошая еда и отдых.

– Тао, мне в одиночку с этим не справиться… Пожалуйста, не бросай меня сейчас…

– Я подписал контракт, капитан будет меня искать.

– А кто здесь следит за порядком? Все корабли стоят брошенные, ни человека на борту. Капитан может кричать хоть до хрипоты, но никто из команды к нему не вернется.

– Ну что мне с ней делать? – спросил себя Тао Цянь в полный голос по-кантонски.