Дочь фортуны

Тао Цянь ускорил шаг, и девушке пришлось подстраиваться, чтобы не потерять его из виду. Так они добрались до китайского квартала (его прозвали Little Canton)[22]

– на этих замызганных улочках Тао Цянь сразу же почувствовал себя как дома, потому что здесь не было видно ни одного фаньгуй, воздух был пропитан божественными ароматами родной кухни, а разговоры велись на нескольких диалектах, преимущественно по-кантонски. Зато Элиза, наоборот, как будто попала на другую планету: девушка не понимала ни слова, люди вокруг так бурно жестикулировали и кричали, что все до единого казались злодеями. И в этом квартале Элиза не увидела женщин, но Тао Цянь указал на два зарешеченных оконца – там виднелись лица, искаженные отчаянием. Корабельный повар два месяца не был с женщиной, и теперь его влекло к этим несчастным созданиям, но он слишком хорошо знал губительный эффект венерических болезней, чтобы рисковать здоровьем с такими низкопробными проститутками. Этих китайских крестьянок выкупили за несколько монет и доставили в Америку из самых отдаленных китайских провинций. Тао Цянь подумал о своей сестре, которую продал отец; накатила тошнота, и он перегнулся пополам.

– Что с тобой, Тао?

– Плохие воспоминания… Эти девочки – рабыни.

– А говорят, в Калифорнии нет рабов, разве не так?

Они зашли в харчевню, традиционно отмеченную желтыми лентами. Внутри стоял длинный стол, мужчины за ним сидели тесно, локоть к локтю, и в спешке расправлялись с поданной едой. Щелканье палочек о миски и шумный разговор в ушах Тао Цяня звучали как музыка. Вошедшим пришлось выстоять очередь, только потом удалось сесть. Выбирать здесь не приходилось – люди хватали ту еду, до которой успевали дотянуться. Требовалась изрядная ловкость, чтобы заполучить себе какое-нибудь блюдо, прежде чем его перехватит кто-нибудь более проворный, однако Тао Цянь сумел раздобыть по миске для себя и Элизы. Чилийка с недоверием смотрела на зеленую жижицу, в которой плавали какие-то бледные волокна и студенистые моллюски. Элиза гордилась своей способностью распознавать любой продукт по запаху, но это блюдо даже не показалось ей съедобным – оно выглядело как болото с головастиками, зато, по счастью, не требовало владения палочками, его можно было хлебать прямо через край. Голод оказался сильнее подозрительности, и Элиза отважилась попробовать, а из-за спины ее поторапливала очередь из завсегдатаев этого заведения. Оказалось, что еда очень вкусная, и Элиза охотно съела бы еще, но Тао Цянь не позволил ей рассиживаться, подхватил под руку и вывел на улицу. Девушка поплелась за своим провожатым, а тот сперва обошел местные лавки, пополнил набор лекарств в своем чемоданчике и переговорил с тремя китайскими травниками, а потом отправился в игорное заведение – таких было полно на каждом углу. Тао Цянь выбрал деревянное здание с претензией на шик, расписанное полуодетыми соблазнительными красотками. Золотой песок взвешивали и обменивали на монеты, по шестнадцать долларов за унцию, а можно было просто кинуть полный мешочек на стол. Большинство посетителей составляли американцы, французы и мексиканцы, но были здесь и искатели приключений с Гавайских островов, из Чили, Австралии и России. Играли в основном в мексиканский монте, во французское ланскне

и в двадцать одно. Поскольку китайцы всем играм предпочитали фантан и не ставили больше чем по несколько центов, их за столами для игры не жаловали. Среди игроков не оказалось ни одного негра, зато в зале было несколько чернокожих музыкантов и слуг; позже Элиза и Тао Цянь узнали, что если в Сан-Франциско негр появляется в баре или игорном доме, его угощают бесплатной выпивкой, а потом он должен уйти, иначе вытолкают взашей. В зале находились три женщины: две молодые мексиканки с огромными сверкающими глазами, одетые в белое и курившие одну сигару за другой, и одна густо накрашенная француженка в тесном корсаже; она была уже в летах, но вполне миловидная. Женщины обходили столы, побуждая мужчин делать ставки и заказывать выпивку; время от времени они исчезали под руку с очередным клиентом за тяжелой шторой из алой парчи. Тао Цяню сказали, что они берут унцию золота за то, чтобы на час составить компанию в баре, и несколько сотен долларов за полную ночь с одним мужчиной, а француженка стоит еще дороже и не имеет дел с китайцами и неграми.