Дочь фортуны

Еще оставалось несколько лиг (1 лига = 5572,7 м.) до того, как судно «Эмилия» придет к месту назначения, обогнув с севера берег Калифорнии. По словам Асусены Пласерес, он был так похож на берег Чили, поэтому можно было с уверенностью заявлять о том, что корабль ходил кругами, точно саранча, и люди снова оказались в Вальпараисо. От скал вдруг отделилось просто невообразимое множество тюленей, и все они своими тушами упали в воду в сопровождении надоедливого крика чаек и пеликанов. Никак не предполагалось, что на скалистых берегах кто-то есть; также не было никакой надежды увидеть след какого-то населения или хотя бы намек на индейцев, которые, согласно молве, проживали в этих замечательных местах испокон веков. Наконец-то судно приблизилось к обрывающимся в море утесам, свидетельствующим о том, что уже недалеко и так называемый Золотой Порт, другими словами знаменитые Золотые ворота, то есть самое преддверие бухты Сан-Франциско. Густой-густой туман, точно накидкой, окутал судно, ничего не было видно и в полуметре, почему капитан и отдал приказ сбавить ход, бросить якорь и таким способом предотвратить неудачу. Подошли уже очень близко, и нетерпение пассажиров сменилось сущим переполохом. Все говорили чуть ли не хором, готовые спуститься на материк и буквально понестись к приискам в поисках сокровищ. Большинство плывших или потенциальных работников на шахтах в последние дни разбрелись кто куда и в большой спешке. Ведь навеянная длительным морским путешествием скука породила враждебные отношения между людьми, когда-то бывшими партнерами, и теперь каждый человек думал лишь о себе, полностью преданный цели как можно скорее заполучить огромные богатства. Не хватало лишь заявлявших о своей любви к проституткам и намеревавшихся просить капитана о заключении брака прежде высадки с судна, потому что слышали, что в тех диких землях слишком туго как раз с женщинами. Одна из перуанок приняла предложение некоего француза, который плавал в море столь долго, что уже и позабыл собственное имя, однако капитан Винсент Кац отказался праздновать свадьбу, узнав о наличии у мужчины супруги и четырех детей в Авиньоне. Другие отклоняли всякие планы поклонников, ведь предпринимали это в меру мучительное путешествие, чтобы стать, наконец, свободными и богатыми, говорили, что никоим образом не хотелось бы превращаться в служанок без жалования у каких-то бедняков, кто им пообещал лишь одно замужество.

Энтузиазм мужчин ослабевал тем больше, чем дольше длилось неизменное время пребывания полностью погруженными в молочную нереальность нависшей над ними дымки. Наконец, на второй день внезапно прояснилось небо, почему и смогли поднять якорь и развернуть паруса на последнем этапе столь длительного путешествия. Пассажиры и члены экипажа выходили на палубу, чтобы насладиться достаточно узким входом в Золотые Ворота, представляющим собой целых шесть миль плавания под попутным апрельским ветром и прозрачным безоблачным небом. По обе стороны возвышались береговые, увенчанные лесом, горы, разрушенные, словно ранами, вечной работой волн - позади них оставался Тихий океан, а впереди простиралась великолепная бухта, напоминающая озеро с отливающей серебром водой. Залп восклицаний одновременно поприветствовал как окончание нелегкого морского путешествия, так и начало приключения-погони за золотом и для всех этих мужчин и женщин, и для двадцати членов экипажа, которые в тот же самый миг решили на свое счастье оставить судно и самим пуститься в шахты. Единственными, кто в данной ситуации оставались невозмутимыми, были голландский капитан Винсент Кац, пребывая на своем рабочем месте у руля и не выказывая ни малейшей эмоции даже лицом, потому что золото его совершенно не волновало. Всего-то и хотел, что вовремя возвратиться в Амстердам и провести с семьей рождественские праздники. Также вела себя и Элиза, находящаяся на тот момент в самом брюхе парусного судна и совершенно не зная, что все они уже пристали к берегу порядочное время назад.