Дочь фортуны

Проходило время, что, казалось, не закончится никогда, а Элиза все продолжала бороться с лихорадочным бредом, окруженная заботами Тао Чьена по ночам и Асусены Пласерес днем. Женщина помогала в первые утренние часы, и пока длился полуденный отдых, и когда большинство пассажиров слегка дремало, выпадала возможность тайно улизнуть в кухню, где Тао Чьен вручал ей ключ. Поначалу спускалась в винный погреб, умирая от страха, но в скором времени добрый нрав от природы и мысли о броши заметно перевесили испуг. Начала натирать Элизу с помощью мыльной тряпки и продолжала подобное до тех пор, пока не прошел пот от агонии, после чего заставила девушку поесть овсяную кашу на молоке, а затем и куриный бульон с круто сваренным рисом с добавлением «дангуй», что приготовил Тао Чьен. Еще рекомендовал девушке мате, как, по его мнению, и было положено, также по собственной инициативе давал ей ежедневно одну чашку настойки на огуречной траве. Слепо доверял этому средству, способному очистить живот от следов беременности. Ведь такая настойка вместе с образом Пресвятой Девы де Кармен были первыми вещами, что она со своими подружками по путешествию положили в свои баулы, потому что без подобной защиты путь в Калифорнию мог запросто оказаться очень и очень нелегким. Больная потерянно блуждала по просторам самой смерти вплоть до следующего утра. А судно тогда пристало в порту Гуаякиль, напоминавший некий хутор, наполовину поглощенный пышной экваториальной растительностью, к которому подходили мало какие суда, и то лишь с целью торговли тропическими фруктами или кофе, хотя сам капитан Кац когда-то обещал вручить несколько писем некой семье голландских миссионеров. Подобная корреспонденция находилась в его распоряжении более полугода, но способного избежать компромисса человека так и не находилось. В предыдущую ночь, в меру обогреваемую пламенем очага, Элиза все потела в лихорадке вплоть до последней капли, спала, грезя, будто взбирается разутая по сверкающему склону извергающего лаву вулкана, после чего пробудилась мокрая до нитки, зато с ясными мыслями и свежей головой. Все пассажиры, включая как женщин, так и добрую часть самого экипажа спустились на несколько часов немного размять ноги, искупаться в реке и наесться фруктов до отвала. Тао Чьен же остался на судне, чтобы научить Элизу зажигать и курить трубку, которую захватил с собой в путешествие. У него были сомнения насчет того, каким образом стоит обращаться с девушкой - вот как раз и выпал один из тех случаев, когда отдал бы все что угодно за некоторые советы своего ныне покойного мудрого наставника. Понимал необходимость беречь душевное спокойствие девушки, и таким способом помочь той провести время, будучи заточенной в винном погребе, хотя уже потеряла немало крови и боялась, что оставленное ей лекарство только лишь более воспламенит все тело. Долго колеблясь, человек предпринял действие, к которому более всего и склонялся, хотя лишь после того, как умолил дух Лин полетать поблизости и последить за сном Элизы.

- Опиум. Вот что заставит тебя спать, и время, таким образом, пройдет куда быстрее.

- Опиум! Это вещество вызывает безумие!

- В любом случае, ты уже тронулась головой, поэтому, как ни крути, многого не потеряешь, - улыбнулся Тао.

- Хочешь убить меня, так ведь?

- Разумеется. Когда станешь истекать кровью, меня рядом уже не будет, поэтому теперь я вызову подобное, прибегнув к опиуму.

- Ай, Тао, я же боюсь…

- Много опиума, безусловно, сущее зло. А вот в небольших количествах – это утешает и успокаивает.

Молодая девушка не знала, сколько перед ней было – много или мало. Тао Чьен дал ей выпить своего отвара из лекарственных трав, смеси перемолотых «кости дракона» и «раковины устрицы». Туда же положил и нормированную дозу опиума, который подарит несколько часов милосердного чуткого сна, в то же время не позволяя полностью уйти в забытье и попасть в некий рай без возможности вернуться. Следующие недели прошли в мысленных путешествиях по другим галактикам, вдали от вредной для здоровья норы, где пребывало в покое это ослабленное тело, и просыпалась девушка лишь когда кто-то спускался, чтобы покормить, вымыть и заставить ее сделать хотя бы несколько шагов в узком лабиринте винного погреба. Не ощущала ни нашествие блох и вшей, ни тошнотворного запаха, который поначалу был просто невыносим, потому что принимаемые лекарства несколько притупили исключительное от природы чутье. Входила и выходила из своих снов совершенно бесконтрольно, равно как и не могла их помнить, но все же Тао Чьен оказался прав: время проходило быстро. Асусена Пласерес не понимала, отчего же Элиза путешествует в подобных условиях. Ни одна из женщин не оплатила свой посадочный билет, и села на это судно, договорившись с капитаном, которому по прибытии в Сан-Франциско выплатила бы общую стоимость проезда.