Дочь фортуны

Элиза не стремилась там остаться, но чувствовала себя настолько изнуренной, что сочла себя неспособной ехать верхом далее, тем более, в одиночку и как Бог на душу положит. Ее спутники заняли свое место в самом конце ряда шахтеров, однако же, достаточно далеко от небольшой деревни, что начинала виднеться чуть впереди, со своими таверной и продовольственным магазином, нужным для обеспечения людей товарами первой необходимости. По соседству с девушкой расположились три жителя штата Орегон, которые работали и пили спиртное, проявляя при этом необычайную стойкость. Такие не теряли времени на всякого рода приветствия вновь прибывших, напротив, немедленно доводили до сведения последних, что никоим образом не признавали за различными проходимцами их право разрабатывать по-своему американскую землю. Один из чилийцев прямо поставил людей перед фактом, что они сами там также не играли особой роли, ведь земля, в основном, принадлежала индейцам, которые, будучи вооруженными, легко затевали ссору, если этому не успевали помешать остальные, пытаясь утихомирить души людей. Шум носил характер продолжительного гвалта, издаваемого палками, ударами о позорные столбы, плеском воды близ скал и руганью, хотя над головой было безоблачное небо, и в воздухе пахло лавровым листом. Чилийцы, изнемогая от усталости, падали на землю, в то время как ложный Элиас Андьета успел развести небольшой костер, чтобы приготовить кофе и напоить лошадь. Побуждаемый жалостью, также дал поесть и бедным самкам мула, хотя те ему и не принадлежали, а еще снял тюки, давая животным немного передохнỳть. Утомление застилало молодому человеку взор, и почти не мог унять дрожь в коленях. Тогда и понял, как был прав Тао Чьен, предупреждая о необходимости как можно лучше восстановить силы до того, как пуститься в это приключение. Тут на ум пришел дощатый небольшой дом из брезента в Сакраменто, где в это время он сам, скорее, медитирует или что-то выписывает с помощью кисти и туши своей красивой каллиграфией. Улыбнулась, что теперь ее ностальгия не воскресила в памяти невозмутимую швейную мастерскую мисс Розы или всегда теплую кухню Мамы Фрезии. Как я изменилась, - вздохнула девушка, рассматривая собственные руки, сильно обожженные жестоким солнцем и чуть ли не целиком покрытые волдырями.

На следующий день товарищи поручили ей купить самое необходимое, чтобы как-то выжить, и приобрести некий подвесной мостик, с помощью которого удалось бы подогнать землю, потому что поняли, насколько подобное приспособление было эффективнее их непримечательных бадей. Единственной улицей населенного пункта, если так назвать эту деревушку поворачивался язык, скорее, была трясина, сплошь усеянная различными отбросами. Небольшой магазинчик, а точнее, хижина, сооруженная из стволов и досок, в этом обществе холостых мужчин считался средоточием общественной жизни. Чего там только не продавалось, к тому же, можно было перехватить какой-то еды и даже ликера за умеренную плату. А по вечерам, когда шахтеры приходили выпить, контрабасист своими мелодиями вселял воодушевление в присутствующих, и тогда кое-кто из мужчин затыкали за пояс платок, говоря тем самым, что выступают за дам, пока прочие все спешили выстраиваться в очередь, чтобы пригласить их потанцевать. Ведь на многие километры кругом не было ни единой женщины, хотя время от времени проезжала повозка с впряженными самками мула и тесно набитыми внутри нее проститутками. Кого ожидали так жадно, и кто вознаграждал столь щедро. Хозяин магазинчика на поверку оказался добрым, разговорчивым многоженцем, с тремя супругами, проживающими в Юте, одном из штатов США, где предлагали прославить того, кто обратится в их веру. Он был трезвенником и, продавая ликер, толкал речь, обличая порок пьянства. Оказалось, что знал некоего Хоакина, и вроде бы даже фамилия человека звучала как Андьета, о чем, собственно, и сообщил Элизе, когда та его расспрашивала. Тем не менее, мужчина был в здешних краях уже давно, почему и сам хозяин не мог указать определенного направления, в котором разыскиваемый двинулся далее. И все же помнил человека, который ввязался в происходившую между американцами и испанцами драку, между прочим, затрагивающую дела собственности и имущества. Были ли это чилийцы? Возможно. Хозяин был лишь уверен в том, что люди говорили на кастильском языке, хотя могли быть и мексиканцами, как сказал он тогда, ведь для этого человека все местные бандиты были на одно лицо.

- И что же произошло под конец?

- Американцы остались при земельной собственности, а прочим пришлось уйти восвояси. Что же еще тогда могло произойти? Хоакин вместе с еще одним мужчиной оставались в магазинчике дня два-три. Там, в углу, я положил несколько одеял и оставил людей отдыхать до тех пор, пока последние немного не пришли в себя, потому что выглядели крайне разбитыми. Но людьми они были неплохими. Я помню твоего брата, это был юноша с черными волосами и огромными глазами, на вид, в общем-то, симпатичный.