Дочь химеролога

Даниэль еще раз внимательно огляделся. Нет, никакой темной фигуры не видно, только Туман. Значит, дочка все-таки осталась жива? Или у нее совсем другой путь и встретиться, даже чтобы просто попрощаться, им больше не суждено? Жаль, что он так и не смог помочь. Даже обнять в последний раз не получилось.

Чуть успокоившись и сделав еще несколько шагов, Люцифиано, наконец-то, обратил внимание на странные знакомые ощущения, возникшие под ладонью. Опустил голову и с удивлением обнаружил, что одет совсем не так, как при смерти. Хотя облачение знакомо, очень знакомо. То, что когда-то давным-давно было сожжено на костре вместе со старым именем. Его парадная зеленая мантия, покрытая серебристым узором из переплетающихся листьев. А руки… Неужели?

Люцифиано уже с проявившимся осознанием провел ладонью по голове, дотронулся до ушей и повертел в пальцах прядку длинных с характерным отливом волос. Усмехнулся. А чему удивляться? Это живых можно обмануть внешним обликом. А смерть нельзя. Она видит суть и то, кем ты являешься на самом деле.

…

Интересно, сколько времени он уже здесь идет? Неужели это и есть Плата? Бесконечный путь в никуда? Наверное, не самый плохой вариант. Да и времени теперь много, есть возможность подумать и оглянуться назад, на всю свою жизнь. Хотя мысли волей-неволей постоянно возвращаются к тому, что произошло. Вместе с растущим непониманием. Не может быть, чтобы он так резко поглупел. Такие нелепые поступки начиная с отсутствия всяких подозрений, что происходит что-то не то.

Незнакомый стражник, которому достаточно было задать всего несколько вопросов, и стало бы понятно, что он ненастоящий. Необъяснимая беспечность, проявленная возле замка. Да даже в деревне уже были странности. Ох, Кайнэ! Даниэль остановился, пережидая еще один приступ. Но девушки рядом тоже нет, а значит остается надеяться, что Кайнэ жива и у нее все будет хорошо.

Всего три дня полного счастья и ощущения, что у него опять есть семья, настоящая, искренне любящая и любимая в ответ. Много это или мало? Для него и всего того, что Люцифиано совершил за свою жизнь, наверно, много. Эх, если бы только можно было возвратиться, да и еще в тот момент. Хотя бы уже в замок. Чуть больше внимательности и непонятно куда исчезнувшей подозрительности. И не совершать столь странные, хоть и выглядевшие логичными действия.

— «Хи-хи».

Даниэль, перебиравший в памяти свои поступки, с удивлением огляделся. Это что за непонятное хихиканье? Нет, по-прежнему никого.

— «Ха, хи-хи!»

— Кто здесь?

Хм, даже голос стал таким, как раньше, более высоким и мелодичным. Но вот на заданный вопрос никто не отозвался, тем не менее возникло ощущение, что Люцифиано здесь не один. Постояв, и не заметив даже тени, он все-таки решил двигаться дальше, не обращая внимания на эти, непонятно откуда, раздающиеся смешки. Нравится кому-то играть в прятки, его проблемы.

Может, когда-нибудь этот «путь в никуда» и начнет напрягать, заставит страдать и расплачиваться за совершенные поступки, но сейчас… действовал успокаивающе. Туман, кстати, на удивление какой-то теплый и даже уютный. Идти легко и спокойно. Только произошедшее пока отдается болезненными уколами. Кстати, а хихиканье стало другим, нервным и дерганным. Похоже, у этого любителя прятаться возникли проблемы. Интересно какие?

Постепенно Даниэль начал замечать вполне определенные изменения в окружающей обстановке. Туман стал беспокойным, цепляясь прядями за одежду, руки и ноги, впрочем, скорее не мешая, а, наоборот, подталкивая куда-то. Вокруг заскользили непонятные тени. Несколько раз возникло ощущение «липкости», будто он проходит сквозь какую-то паутину. В такие моменты тени исчезали, но потом возвращались и «липкость» пропадала. Затем, зазвучавший в очередной раз смешок поперхнулся и, как-то болезненно взвизгнув, пропал. Туман неожиданно резко потемнел, пронесшись хороводом темных фигур, и вдруг стал необычно светлым и спокойным. Как будто Люцифиано наконец-то куда-то пришел.

Хотя, почему «куда-то»? Зачем опять удивляться? Просто случилось то чего он ждал с самого первого момента появления здесь. И четкий, ясный взгляд в спину это подтверждал. Вернее… взгляды. Сгустившееся, напряженное ожидание, повисшее вокруг. Знакомые ощущения внутри. Все, что когда-то Даниэль чувствовал по отдельности, навалилось разом, заставляя застыть на месте от резкой судорожной боли, пронзившей все тело. Но он смог выдержать. А потом боль отступила. Только вот теперь Люцифиано надо было сделать самое сложное — повернуться. Чтобы услышать, наконец, ответ, на постоянно задаваемый себе вопрос…

…

Да, они пришли все. Даже Регна здесь. Стоят. Молчат. Смотрят. В глазах странное, нетерпеливое ожидание. Он ощущает его, как будто от связи еще что-то осталось. Или, наоборот, возвращается, становясь с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Когда молчание сгустилось до невозможности его вытерпеть, стоявшие перед ним дети, неожиданно вытолкнули вперед мальчика лет одиннадцати, небольшого роста в простой домотканой одежде.