Дочь химеролога

И Регна внезапно почувствовала, как щеки начинают пылать, глаза ищут несуществующий пол, а колени резко ослабли. Нет, она, конечно, планировала сказать и скоро, но… «а вдруг он… и, вообще, рассказала на свою голову… ой, уже рядом… что делать?»

Однако минеральную воду пить было поздно…

Тот, кто по-прежнему называет себя Эли

Я с удовольствием смотрел на неожиданно сильно смущенную девочку и изумленного признанием Даниэля, который под шум раздающихся радостных детских голосов, пытался что-то у нее выяснить. Ощущал разлитые вокруг невероятно положительные эмоции. Как же хорошо! У каждой сказки должен быть счастливый конец. И этот явно не самый плохой. Да, ныло внутри, когда вспоминал про Кайнэ, но я так и не смог, как не старался, ощутить ее в Тумане. Значит, девушка еще жива и остается только надеяться на лучшее. Увы, «отсюда» повлиять на происходящее «там» я уже не мог. Нельзя умерев, вернуться. Теперь только вперед!

— «Любишь порассуждать братик».

— «Что поделать. Рад, что ты, очнулась. Лучше скажи, как себя чувствуешь?»

— «Да вроде нормально. Наваждение полностью прошло и боли больше нет».

— «Хорошо. А то я испугался, что потеряю тебя. До сих пор хочется этого кукольника еще пару раз размазать по потолку».

— «Кровожадный ты. И глупый. Куда от меня денешься! Не дождешься! Я буду с тобой вечно! Ха-ха-ха!»

— «Сати, такой глупый смех тебе не идет».

— «Бра-а-атик. Вечно все испортишь. Уж и пошутить нельзя было. Ты смотри, сколько радости вокруг разлито, хоть ложной черпай!»

— «М-да, судя по всему, ты уже нахлебалась. Ничего, я сейчас приведу в чувство».

— «Ты о чем?»

— «Сестренка, а не хочешь тоже папе показаться?»

— «Ой!»

— «Что ой? Мы же вроде как умерли. Общего тела больше нет. Так не пора ли разделиться? В конце концов, в первую очередь Даниэль любил тебя!»

— «Братик, а как же ты?»

— «А что я? Папой он мне быть не перестанет. Именно мне, а не тому, кто жил в том теле раньше. И я сомневаюсь, что его чувства изменятся. Наоборот, два ведь лучше чем один? Да и все равно делить придется, нас тут четыре десятка».

Я ощутил, как посерьезнев, Сати неожиданно задумалась. Нет, прочитать можно было, но лезть в ее мысли я давно себя отучил. Как минимум — это некрасиво. И главное, единственное, что осталось своего. И вот…

— «Знаешь, братик. Очень странные ощущения. Я действительно люблю Даниэля как папу. Но. У меня есть… была… мама. И я очень хотела бы ее увидеть еще раз. И настоящий отец еще жив. И даже брат родной есть. Живой. Я не знала, честно. Только сейчас, непонятно как, это осознала. Или вспомнила. Хоть почему-то и не все. Как зовут, кто они… по-прежнему пусто. Прости».

— «Ясно. И да, ничего страшного, хоть куча братьев. Любимой сестренкой ты все равно быть не перестанешь».

— …

— «А вот реветь совсем необязательно…»

— «У-уже в-все. Б-братик, я тебя тоже люблю!»

…

— «То есть показаться Даниэлю все же не хочешь? Да и про твою семью он может рассказать. Только давай честно».

— «Я… боюсь».

— «Ну вот, еще одна. Как другим советовать, проблемы нет. А что-нибудь для себя предпринять, уже не может. Все давай, пошли!»

— «Бра-а-атик…»

…

— Привет, Эли!