Дочь кучера. Мезальянс

– Никто не додумался заглянуть ему под язык, – он выпрямляется и показывает ему не большой темный кружок, что очень похож на лакричный леденец или даже монетку. – В простонародье его зовут «медвежьим камнем».

– Осталось выяснить кто дал ему его.

Траубе укладывает короля обратно, подтыкая подушку под его щекой. Он не уверен, что король поверит и этому, что говорить про просто слова?

– Считаешь, что это не очевидно?

Сэгхар отдает его Генриху, а сам треплет короля по щекам. Генрих вертит невзрачную штуковину, удивляясь тому, что не встречал ее упоминание где-либо. Страшная вещь по сути своей.

– Доказательства – на них строится часть моей работы.

Его величество сначала не реагирует на это, но вскоре начинает отмахиваться от его прикосновений словно от назойливой мухи.

– Не надо!.. – бормочет король, пытаясь отделаться от упавшего на лицо рыжего локона. – Еще немного! Хватит бить меня, Дельвиг! Отправлю!.. В темницы! К Траубе!

Они оба усмехаются этому сонному бреду, но Траубе чувствует, что его все-таки отпускает. Предчувствие подсказывало ему, что разрешится с возвращением сэгхара, но он не мог полагаться только лишь на это чувство.

– Скоро придет в себя, но лучше бы организовать ему большую порцию кофе.

Колокольчик на каминной полке поднимается в воздухе и гремит, к нему присоединяется дергающийся шнур и звон напольных часов. Кто-то остановил их, а теперь завел, приведя в движение маятник.

– Пора бы разбудить это сонное царство.

Эверт вертится на месте в поисках кресла, организовывает его откуда-то из глубины комнаты, опрокинув при этом что-то.

– Ваше величество?! – взволнованный крик камердинера слышится далеко за пределами комнаты. – Ваше величество! Ваше!.. Величество!

Он наконец врывается в покои, вертится по сторонам, поражая воображение своими алыми икрами. Даже в часы скорби личный слуга короля не изменил себе в ярких и броских нарядах. Вот и сейчас на нем бордовая ливрея, отделанная сверкающей золотой нитью, слепяще белая блузка, темно-зеленые панталоны и ярко-алые чулки. Чудо-птица, а не слуга!

– Фольгюс, сделай, пожалуйста, кофе его величеству и…

Он не договаривает. Открытые двери пропустили не только Фольгуса и храп валяющихся на пороге опочивальни гвардейцев.

– Что за напасть?.. Этот день когда-нибудь закончится?!

Траубе думает сделать Эверту замечание. На кой черт он сделал амулеты, которые бессильны перед его чарами? Конкретно в данную минуту сэгхара очень легко заподозрить в покушении, измене, шпионаже или еще в чем-то таком. Траубе знает, что это все бред, но конкретно момент с амулетами раздражает его и неимоверно.

– Где ты говоришь мой племянник?

Где-то вдалеке слышен звон, но с каждой новой секундой он становится все громче и громче, за ним приходит другой звук – очень похожий на шуршание камыша, а там и вовсе слышны далекие, но все же различимые женские визги. Затем что-то глухо бахает так словно нечто огромное неожиданно ухнуло в пустоту. Дельвиг переводит взгляд на Генриха, ожидая ответ на свой вопрос.

– В темницах.

Эверт Дельвиг бледнеет. Он открывает рот, чтобы спросить у Траубе о новом защитном амулете для мальчика, но тут же захлопывает его. Кто мог догадаться об этом? Не хватало только, чтобы мальчишка устроил хаос в королевских чертогах!

– Я высеку его, – говорит он совсем тихо. – Милорд, прошу вас, останьтесь с королем!

Камердинер говорит тихое «ой». Он всегда так делает, стоит ему видеть новое заклинание. Надо признать, что главный маг эффектен в творимых им чарах. Есть в них что-то театральное, но подобные «фокусы» граф Дельвиг позволяет себе только на территории дворца.

– Скоро буду!

Эверт тает в воздухе, оставив после себя голубоватую дымку, что остается неподвижной какие доли секунды, но не тает, как это могло ожидаться, а поднимается и подходит к королю, склоняясь над ним и рассеиваясь окончательно.

– Стража!

Камердинер подпрыгивает на месте от окрика Траубе. Последнему не понадобилось много времени, чтобы связать одно с другим. Что-то происходит во дворце, а именно в его темницах. Он примерно представляет, что конкретно упало и какую именно пустоту завалило!

– Траубе! Тьма тебя побери! Это ты?! Ну чего же ты орешь?!

Эверт появляется в покоях через несколько минут, как раз к принесенному кофе. Сонный король, Траубе и вновь испугавшийся камердинер смотрят на то, как тот стоит посреди комнаты, удерживая в своих руках двух извивающихся мальчишек, один из них кричит:

– Я больше не буду! Не буду! Правда не буду!

– Верю! В академию, сегодня же! – рычит сэхгар. – Прекрати вырываться! Сейчас же!

Тогда как другой шипит разъяренной кошкой, ударяет Дельвига по ноге, а потом и вовсе визжит, вырываясь и бросаясь на кровать к королю.

– Чокнутая!

Бросает побагровевший Дельвиг и непонятно, что причина вдруг изменившегося цвета его лица: боль в икре или все же наконец достигшее его бешенство.

– Крысы! – выдыхает она, указывая на пол под собой. – Убери их сейчас же!