Дочь опальной герцогини (СИ)

– Мои, – ответила я, возвращаясь к прерванному занятию.

– Н-но, – запнулась она, – леди не положено носить такое. Только простолюдинкам.

– Забудь, я не такая, как другие аристократки. И не обязана морозиться, следуя глупым правилам.

– Тогда их, – она вынула из корзины штаны, в которых я путешествовала, – можно заменить на что-то более подходящее вам по статусу. К тому же обновки будут куда удобнее и теплее.

– Есть, у кого достать?

– Да, сегодня же закажу одной мастерице.

– Замечательно, бери сразу три пары. И носки вязаные. А сейчас, – задумчиво оглядела девушку, – мы одного роста, потому, пожалуйста, одолжи на сегодня своё уличное платье. У меня намечается прогулка по городу, не хочу выделяться, надо слиться с толпой.

– Я мигом, – девушка быстро присела в коротком книксене и вылетела из комнаты, только пятки засверкали. Вот это я понимаю исполнительность, никаких лишних вопросов и праздного любопытства. Замечательно.

– Леди Одри, вы уверены? Позвольте пойти с вами? Расскажу, что у нас да как? – у входной двери меня ждал Ховард. Мужчина хмурил свои внушительные кустистые брови: ему явно не нравилась моя задумка.

– Я уже изучила карту. У меня прекрасная зрительная память, – топографическим кретинизмом никогда не страдала, – заблудиться мне не грозит. А выделенные вами бойцы прикроют спину. И вот это, – я приподняла платье, демонстрируя ножны с кинжалом, украшенный драгоценными каменьями. Они (ножны) были прикреплены специальными кожаными ремешками к голени, обтянутой штанами. Мои действия смутили Ховарда: он кинул быстрый взгляд на мою ногу и тут же его отвёл.

– Леди нельзя показывать всё, что выше щиколоток, – попенял он мне. Я лишь тяжело вздохнула. – Вы хоть умеете им пользоваться? – всё же уточнил он.

– Метать, но ножевым боем не владею.

Пора, пора выбираться из той раковины, куда я себя закрыла, притворяясь той, кем не являюсь на самом деле.

– Хм, – задумался здоровяк, потерев мозолистыми пальцами бородатый подбородок.

– Агнесса сказала, что в нашем городе есть рынок. Кто же там покупатели?

– Сами горожане, но в основном это обмен одних вещей на другие. Есть и приезжие, – Ховард нахмурился пуще прежнего, – кто останавливается в Друидоре, снимает комнаты в трактирах и ходит в Лес.

– Зачем им туда? – прищурилась я.

– Ловцы фей. Эти люди надеются поймать хотя бы одну, кто с целью загадать желание, кто на продажу тем, кто их нанимает, дабы не рисковать собственной шкурой.

– Как часто этим ловцам везёт?

– За всю мою жизнь такое было всего два раза. И ловцы, получив желаемое, через некоторое время умирали.

– Надо же, и всё равно продолжают попытки, – покачала головой я, – хотя, ничего удивительного: поймать джина и думать, что ты тот самый, кого не настигнет заслуженная кара, ха!

– Джи-на? – переспросил управляющий.

– Это я так, о своём. До встречи в Святости, послушаем досточтимого раббата перед ужином авось что интересного скажет.

– Что? Я как бы не любитель туда ходить… – пуще прежнего растерялся Ховард.

– Что-то всегда бывает впервые, друг мой, – добродушно усмехнулась я и, пока он размышлял, выскользнула за дверь.

За стены замка вышла одна, пересекла двор и неспешной походкой, перекинув через локоть полупустую корзину для антуража, вышла за ворота. Телохранители, следуя моим инструкциям, пристроились позади и старались не отсвечивать. А я шла и крутила головой, стремясь охватить всё, что вижу. Мне нравился Друидор! Пришлась по душе та атмосфера, которая его буквально пронизывала, в этом месте время словно замедлило бег, и зимние улочки застыли почти без движения.

Начну с того, что планировка города была радиальной, это значит, что улицы сходились к центру поселения. Ядром являлось большое каменное здание. Как уже успела узнать из записей, это место, где хранились запасы еды, там же склады с зерном. А под землёй оборудовали убежище для детей и женщин, для тех, кто не успел спрятаться за каменными стенами моего замка. Верхушку центрального здания украшала внушительная башня с колоколом внутри, его звоном созывали людей на какие-либо мероприятия или сообщали о беде.

Вокруг убежища каждый день с утра и до обеда шла слабая торговля или обмен. Люди несли из дома результаты своего труда: вязаные или сшитые вещи, глиняную посуду, деревянные ложки, плетёные циновки и корзины; забавные фигурки животных и людей, вырезанные из дерева и даже из какого-то камня. Кузнецы выставляли напоказ оружие серебром, блестевшее в лучах полуденного солнца. И никакой еды. Ни булок румяных, ни мясных пирогов, ни напитков душистых, ни сушёной рыбы, ни сыра, ни овощей, ни единого кусочка даже самого старого куска вяленого мяса или сухарей.

– Тётенька, тётенька! – окликнул меня какой-то мальчонка, румяный от мороза, без одного переднего зуба, – возьмите моих солдатиков, а?

Перед грудью мальца висел вместительный, широкий лоток, на котором были разложены все его богатства.

Я взяла в руки искусно вырезанного воина.

– Очень красиво, – улыбнулась я, полированное дерево казалось тёплым и загадочно мерцающим, – хмм, – и посмотрела на других торговцев.