Дочь Соляного Короля (ЛП)

Неужели волшебный джинн и мечты о лучшей пустыне стоили всего этого? Я надавила пальцами на глаза и уже была готова закричать. Как можно было причинить столько боли и ввергнуть всё в хаос ради какой-то глупой легенды? Неужели меня окружали одни дураки? Я подумала о Фирозе и его друзьях, о Рафале, о сожжённой тюрьме, об убитых стражниках и прислужницах, о Матине. Я вспомнила, как сияющий холодный ятаган пронзил сердце Матина, как запачкались кровью его голубые одежды, а золотое солнце и полумесяц на воротнике окрасились в красный.

Вдруг мне стало понятно, почему медальоны этих людей показались мне такими знакомыми. Меня обдало ужасом, огромным, удушающим ужасом.

Изображения, вышитые на одежде Матина, были выгравированы и на медальонах нападавших. Точно такие же изображения были на медальоне, принадлежавшем моей матери.

ГЛАВА 19

Латиф разбудил нас на рассвете.

— Эмель! Тави!

Я медленно поднялась, так как была всё ещё уставшей после пирушки.

— Эмель! Просыпайтесь! Тави!

Тревога в его голосе как рукой сняла всю нашу усталость. Я села. Большинство ахир выглядели так же недоуменно, как и я

Натянув плащ поверх платья, я на цыпочках вышла из шатра вместе с Тави. Снаружи было холодно, я могла видеть пар, идущий изо рта. Я уже почти было заговорила, почти отругала его за то, что он так кричал и перебудил половину дворца, но затем я увидела его лицо.

— Нет, — сказала я, покачав головой, и начала пятиться назад.

Он тихо сказал:

— Поговорим внутри.

Мы посмотрели на Алима и Джаэля, которые пожали плечами.

Он зашёл в наш шатёр, выражение его лица было напряжённым. Его взгляд прошёлся по девушкам, сидящим на полу в тёмном шатре и натянувшим на себя свои одеяла. Утренний свет, пробивавшийся сквозь стены, падал на их лица, оставляя тени у них под глазами и в ямочках щек.

— Мама? — спросила я хриплым голосом.

Лицо Латифа стало мрачнее тучи. Он легонько кивнул, почти не сдвинув своей головы, но это движение резануло по мне, словно меч. Его глаза были мокрыми, но он держал себя в руках. Из моей груди вырвался крик, и я упала на землю. Тави схватила меня за плечи. Мы зарыдали в объятиях друг друга, едва слыша, как Латиф, запинаясь, объяснял что-то моим сестрам, которые задавали ему вопросы.

Четыре жены сбежали во время пирушки с помощью кухонной прислуги. Их легко пропустили, так как они были в одежде слуг. Женщины направились на окраину деревни, чтобы встретиться там с караваном, который должен был покинуть поселение вместе с алтамаруками, которые были уверены, что покушение на Соляного Короля пройдёт успешно, и что они, наконец, получат то, чего желали. Латиф ничего не сказал о джинне, вероятно, не веря в его существование. Но я знала, что именно его они и хотели, причём даже больше, чем смерти моего отца.

Но те, кто пытались украсть Саалима, не смогли этого сделать и были убиты. Они не могли знать, что Король был на шаг впереди них. Джинна нельзя было забрать, пока он был вне сосуда. Король пожелал, чтобы Саалим защитил его и не дал ему умереть. Поэтому если бы они попытались забрать у него сосуд, как они и сделали это, он легко мог пожелать их смерти. Именно так он и поступил. Матин был их единственным шансом, но его остановил Ашик. Король больше не мог позволить себе потерять бдительность.

Я ударила кулаком в песок, вспомнив про Ашика. Боги, если бы он не вмешался, если бы он позволил Матину выиграть, я была бы сейчас с ним и никогда бы не встретила Саалима. Алтамаруки бы победили. Мама всё ещё была бы здесь. Всё было бы нормально.

Но такой исход не дал бы мне облегчения. Мне было недостаточно этого «нормально».

После того, как двое нападавших были убиты, стража Короля покинула пирушку, чтобы проверить, нет ли поблизости ещё алтамаруков, собиравшихся закончить то, чего не удалось сделать тем двоим.

Никто не должен был находиться рядом с верблюдами в это время ночи.

Поэтому, когда стражники увидели людей, собравшихся вокруг караванов, и водружавших свои вещи на спины верблюдов, они поняли, что что-то не так. Жены Короля увидели их приближение, по глупости начали паниковать и побежали в пустыню.

— Ничто так не доказывает вину, как бегство, — сказал Латиф дрожащим голосом. — Они были убиты. Стражники не знали, что убивают жён Короля.

Я не могла сосредоточиться на его словах. У меня в груди перехватило дыхание, и я с трудом могла дышать. Из меня вырывались сдавленные хрипы, сопение и рыдания.

Она всё спланировала. Она знала, что уедет. Должно быть, поэтому она отдала мне медальон мятежников. Неожиданно я почувствовала ярость. Я забыла о том, что Тави всё ещё стояла, прислонившись ко мне. Неужели здравый смысл покинул её вместе с летними днями? Как могла моя мать бросить своих детей, своего мужа и безопасность ради безумной мечты? Я тут же подумала о том, как я была бы несчастна, если бы мне пришлось покинуть семью и дом. Эта неожиданная мысль приглушила мой гнев. Но я хотела сердиться — мне было это нужно.