Дочери дракона

— У младенца тазовое предлежание, — сказал он, — а мать потеряла слишком много крови, чтобы делать кесарево.

Су Бо выгнулась в схватке, все ее тело затряслось. Видя искаженное мукой лицо дочери, я возненавидела себя за то, что убедила ее рожать этого ребенка.

— Дышите! — скомандовал доктор из-под простыни. — Скажите ей, пусть дышит, — добавил он, обращаясь ко мне.

Я наклонилась над дочерью.

— Су Бо, тебе надо дышать. Делай глубокие вдохи, как в книжке.

Су Бо закрыла глаза и попыталась следовать указаниям, но дыхание у нее было судорожным и затрудненным. Она вцепилась в кровать обеими руками. На лбу у нее выступил пот.

— Сестра! — крикнул врач в сторону двери. — Давайте скорее кардиомонитор!

Я сжала руку Су Бо.

— Дыши, Су Бо! — взмолилась я. — Ну пожалуйста, дыши.

Через несколько минут схватка утихла, и Су Бо опустилась на кровать. Лицо у нее было белое, волосы взмокли от пота и спутались. Врач послушал ее сердце стетоскопом.

— Надо перевернуть ребенка, — сказал он, но у матери сердечная аритмия. Придется что-то придумать, прежде чем начнется новая схватка. Я сейчас вернусь.

Врач выбежал из палаты, что-то сердито крича персоналу в коридоре. Су Бо с трудом открыла глаза и посмотрела на меня.

— Я все правильно делаю, мама? — спросила она.

Я погладила ее мокрую от пота голову.

— Да, дочка, ты все делаешь совершенно правильно.

— Хорошо, — сказала она. — Как мне назвать ребенка?

— Назови ее Чжа Ён.

— А почему Чжа Ён, мама?

Я наклонилась поближе и вытерла пот у нее со лба.

— Потому что это королевское имя. У девочки должно быть королевское имя.

Су Бо улыбнулась и кивнула.

— Чжа Ён. Да, хорошее имя. Я назову ее Чжа Ён. — Потом она добавила: — А гребень у тебя? Лучше мне его подержать, чтобы дракон меня защитил.

И тут сердце у меня замерло от ужаса. Я так волновалась, когда мы собирались в больницу, что забыла достать гребень из тайника под подоконником. Я не могла дать его Су Бо.

Дверь в родильную палату распахнулась, влетели врач и медсестра. У Су Бо начались очередные схватки. Она закрыла глаза и сжала зубы. Спина у нее выгнулась.

— Мы опоздали, — сказал врач, склонившись между ног Су Бо. — У нас нет времени ни на какие другие варианты. Какой пульс?

Сестра, державшая Су Бо за запястье, с тревогой ответила:

— Нитевидный.

Я в ужасе смотрела, как тело дочери бьется в конвульсиях, словно ее трясет невидимый дух. Она скребла пальцами кровать, глаза у нее закатились, рот раскрылся. Су Бо не дышала, и я тоже не могла дышать. Глядя, как в голубой родильной палате корчится от боли моя дочь, я молилась духам предков, заклиная спасти ее. Я молилась Мёнсон, великой императрице Кореи. Я молилась, чтобы двухголовому дракону хватило силы защитить Су Бо, пусть даже гребень не у нее в руках.

— Сердце остановилось! — воскликнула медсестра.

Я уставилась на мою драгоценную дочку.

— Су Бо, — прошептала я.

В комнату вбежали еще один врач и две медсестры с кардиомонитором и кислородом. Врач подключил к Су Бо монитор, одна из сестер надела на нее кислородную маску. Вторая сестра взяла меня за руку.

— Вам следует выйти из палаты, мадам, — сказала она твердо. — Быстрее.

Пока сестра вела меня к двери, я последний раз оглянулась на дочку.

— Детка моя, — простонала я. — Моя Су Бо.

* * *

Я в оцепенении смотрела на дверь родильной палаты. Не знаю, сколько я просидела в коридоре. За дверью врачи и сестры занимались Су Бо. Медики вбегали в палату и выбегали оттуда. Время будто остановилось, и я очень боялась, что совершила ужасную ошибку, убедив дочку родить ребенка. Я обещала, что дракон ее защитит, но теперь не знала, так ли это. В подобные моменты мне сложно было поверить, что мы с Су Бо прямые потомки императрицы Мёнсон и что нам суждено нести дальше наследие двухголового дракона. Я, конечно, верила в существование духов предков. Я чувствовала их присутствие в себе, видела в людях и земле моей страны. Но если мы с Су Бо представляем собой часть их великого плана, почему они нам не помогают? Почему мы должны страдать и умирать за Корею?

Наконец врач вышел из палаты и медленно пошел ко мне. Его халат был залит кровью, глаза ввалились. Он поклонился мне.

— Мы сделали все, что смогли, — сказал он, — но ее сердце просто не выдержало. Мы не смогли спасти вашу дочь.

Я не в силах была пошевелиться, не в силах вздохнуть, не могла воспринимать ничего, кроме его слов. Су Бо, моя милая Су Бо. Дочка, которую я носила в себе, кормила грудью, учила ходить и читать, которую любила так, что становилось больно от этой любви. Моя дочка умерла, и это я ее убила ради проклятого гребня и ради долга перед Кореей. Мне хотелось вернуться в прошлое и не забирать у Су Хи гребень на станции утешения. Но в тот момент я его взяла, и в итоге он все у меня отнял.

— А как ребенок? — произнесла я почти машинально.

— С ней все в порядке, — ответил врач. — Здоровая красивая девочка. Хотите ее подержать?