Дочери дракона

Мама не ответила. Я думала, что Су Хи меня сейчас снова отругает за неуместные вопросы, но она тоже промолчала. Мама расчесывала волосы Су Хи, пока они не стали гладкими и блестящими, а потом наступила моя очередь. Я села на колени спиной к маме и почувствовала, как зубцы гребня касаются кожи у меня на голове. Наши фигуры, освещенные огнем, отбрасывали черные тени на стены кухни. В доме было тепло и пахло тополиными дровами.

Потом мама заговорила, тихо и отстраненно:

— Гребень подарила мне моя бабушка после рождения Су Хи. Тогда поля нашей семьи начинались за домом и тянулись до самой рощи. Мы разводили свиней и коров, выращивали картошку и салатную капусту, морковь, редис и лук. Когда я была маленькая, отцу приходилось нанимать двадцать мужчин, чтобы собрать урожай.

Я сидела абсолютно неподвижно, пока мама расчесывала мне волосы и рассказывала свою историю. Сестра устроилась на полу сбоку от меня, лицом к маме. Дрова в печи потрескивали, волосы Су Хи блестели в свете пламени.

— У моих деда и бабушки было два сына, — продолжала мама. — Их младший сын, мой дядя, отправился в Маньчжурию с войсками, которые пытались отразить вторжение японцев в нашу страну. Японцы его убили, так что мой отец остался единственным ребенком, а я его единственная дочь. Бабушка сказала, что именно поэтому передает гребень мне, ведь других женщин среди ее потомков не было.

— А где она его взяла, омма? — спросила я. — Кто его дал твоей бабушке?

— Помолчи, Чжэ Хи, — оборвала меня Су Хи. — Дай маме рассказать.

Мама продолжила:

— Бабушке его дала ее мать, а заказала гребень твоя прапрабабушка. Она была важной особой и жила в Сеуле. Когда японское влияние стало набирать силу, твоя прапрабабушка отправила детей сюда. Она дала им эту землю и послала людей, которые за ними присматривали. Когда могла, она приезжала сюда из Сеула и однажды привезла дочери этот гребень. Ее дочь — твоя прабабушка, а моя бабушка — и передала гребень мне.

— Наша прапрабабушка сама заказала гребень? — переспросила я. — Она, наверное, была очень богатая и знатная. А почему она подарила его дочери?

— Она говорила, что в драконе есть магия, которая ей помогла, — объяснила мама. — Бабушка наказала мне передавать гребень дочерям, чтобы он помог и им. — Мама закончила расчесывать мне волосы и повернула меня к себе. Огонь в печи бросал оранжевые отблески на ее ханбок, будто тоже охваченный пламенем. Мама посмотрела на меня, потом на Су Хи. — Он должен был мне помочь, — тихо добавила она.

— Как он должен был тебе помочь, мама? — спросила я.

Она не ответила. Наконец Су Хи сказала:

— Расскажешь нам, когда мы вернемся с обувной фабрики. Сейчас нам пора спать, завтра нас ждет долгая дорога. — И сестра потянула меня за рукав. У меня оставалось еще много вопросов, но мама просто смотрела в огонь, не отрываясь. Мы с Су Хи поклонились ей и пошли спать.

* * *

Я лежала на своей спальной циновке рядом с Су Хи и пыталась вообразить себе нашу прапрабабушку, важную даму, аристократку, которая могла себе позволить заказать для дочери такой прекрасный гребень. Вот она прогуливается среди деревьев на сеульском бульваре, одетая в текучее шелковое одеяние. У нее длинные черные волосы, изящно уложенные на макушке и сколотые резной шпилькой бинё. Пока она идет по широкому бульвару, все почтительно кланяются ей, даже самые важные мужчины.

Жаль, что прапрабабушка уже умерла, думала я, иначе она не позволила бы японцам забрать нас с Су Хи на обувную фабрику. И мне было очень любопытно, как гребень должен был помочь маме. Хорошо бы он и мне когда-нибудь помог.

Я долго лежала без сна, дожидаясь, когда придет ложиться мама. Пол был горячий от системы ондоль, установленной в доме. Я высунула ногу из-под одеяла и обнаружила, что воздух тоже горячий. Глянув в отверстие в решетчатой двери, я заметила: в кухне что-то светится оранжевым светом.

Я поднялась с циновки и пошла туда. Огонь в печи пылал вовсю, в кухне было жарко. Мама сидела у огня, по-прежнему одетая в ханбок. Рядом с ней были сложены дрова. Я спросила ее, зачем она сжигает все дрова. Но мама смотрела в огонь, не отвечая мне.

Я подергала ее за рукав ханбока.

— Мама, мама, что случилось? Иди спать, тебе же завтра на работу.

Она повернулась ко мне и погладила по волосам.

— Хватит, — сказала она грустно, — больше я им ничего не отдам.

Меня напугало, что мама такая печальная, и я поспешно вернулась на свою циновку. Когда я залезла под одеяло, то заметила, что и Су Хи не спит.

— Су Хи, — прошептала я, — мама зачем-то сжигает все дрова.

Су Хи положила руку мне на плечо:

— Знаю. Спи, сестричка.

Я закрыла глаза и постепенно погрузилась в неспокойный сон.

* * *

На следующее утро я проснулась оттого, что Су Хи тянула меня за руку.

— Просыпайся, Чжэ Хи, — сказала сестра. — Надо сделать кимчхи перед уходом.

В доме было холодно, и вставать мне не хотелось. Я зарылась поглубже в одеяло, но Су Хи стащила его с меня и велела вставать.

— У нас мало времени, — бросила она.