Догма

«Не такие уж они тут необразованные и неначитанные, как считает Профессор, – подумал я. – Во всяком случае – некоторые. Про Гёта вон знают…»

– Ну хватит, Рон, – прервала мужа Абба. – Не все так плохо, этот залетный маньяк приезжает в город редко, так что там относительно спокойно.

Ни я, ни Марк вовсе не заметили, чтобы Абба была, как выражались Профессор с капитаном, «не в своем уме». Очень даже в своем. И назвать ее полоумной язык не поворачивался совершенно.

– Да хватит уже, дорогая! Зачем детективам еще больше путать и без того запутанные следы. Нет никакого приезжего. Я почти уверен, что убийца – местный. И даже готов предположить, что он житель центральной части.

– Рон! – Муж сидел с Аббой рядом, и она толкнула его ногу своей. Так толкнула, что заметили все. – Прекрати. Не неси чепуху.

– Уже и слова сказать нельзя! Ты все бредишь своими церковниками, своими добрыми, безгрешными и набожными людьми… Ходить в церковь – это еще ничего не значит. Многие убийцы ходят в церковь. И, не заглянув глубоко внутрь, не поймешь, что в душе у человека, который молится рядом с тобой. Не узнаешь, за что он молится. Нет, не подумайте, офицеры, я не против церкви и Бога. Просто лично знаю несколько порченых душой людей, которые каждое воскресенье, как истинные праведники, ходят на служение. Я лично ношу в себе Бога изо дня в день, но церковь посещаю довольно редко. Мне кажется, что мое отношение к Богу – это не количество часов в неделю, проведенных за молитвой, а те дела, которые я делаю в жизни.

– Солидарен с вами, – кивнул Марк.

– Я, лейтенант, сам служивый. Воевать не приходилось, но держать ствол в руках умею. И при надобности выстрелю без лишних раздумий между глаз любому, если этот любой будет нести угрозу для меня или моей семьи. А не дай бог когда-нибудь придется увидеть, как кого-то рубят на части, как изрубили бедную Маргарет и Марту! Я сначала подстрелю этого выродка, чтобы он лежал и корчился от боли, а затем подниму с земли топор или любое другое орудие, чем он их там разделывает, и забью его, как койота или свинью. Убийцам, насильникам и маньякам нужно платить той же монетой.

– Мы живем в цивилизованном мире, Рональд.

– Вы в нем живете, лейтенант. А наши люди живут в Догме. У нас здесь судья и палач один – общество. Как по мне, это самый разумный процесс наказания и перевоспитания преступников. Украл – избили или отрубили палец. Украл второй раз – отрубили руку. Украл третий раз – вторую руку. Больше не украдет! А перевоспитывать убийц и насильников – дело дурное.

– И что, над многими вы уже совершили самосуд?

– Нет, до этого не доходит. Но если понадобится, уверен, что дойдет. Эти люди из центра в большинстве своем лживые и лицемерные, потому что все белые и пушистые. Кого ни возьми – у всех рыльца в пуху. Но в то же время каждый думает головой перед тем, как что-то украсть, кого-то ударить или, чего хуже, обесчестить и лишить жизни. Они читают этого Писателя. Нашли себе кумира! Лучше бы читали Диккенса, Тургенева и Хемингуэя. Но на вкус и цвет…

«Да, парень сельский, но, видать, самообразованием не пренебрегал, – вновь подумал я. – Отсюда, наверное, и такое своеобразие речи: то чисто по-книжному болтает, то деревенский говор включается. И представления о жизни от «всех наказать» до «Бог у меня внутри». Всему нашлось место: и милосердному Диккенсу, и жесткому Хэму…»

– Рональд, а кто, по-вашему, мог бы совершить убийство в Догме? – спросил Марк.

Немного поразмыслив, Рональд ответил:

– Профессор мне не нравится. Кажется уж шибко умным, да и ведет себя странно и подозрительно, все бродит по улицам и лесам. Спросил у него: «Чего бродишь?» Так ответил, что гуляет и общается сам с собой. Но кто его знает на самом деле. Я частенько видел его в лесу возле нас. Последний раз – после убийства Марты. И я его предупредил, что если еще увижу рядом с нашим домом, принесу ружье и покажу, как на фазанов и индеек охотиться. Так уж недели две как не появляется в этих краях. Грибник хренов!

– Кстати, а где мы можем найти лесника? Хотелось бы задать ему пару вопросов.

– Так это не проблема. Он живет недалеко от нашего мотеля. Только идите не в сторону центра, а в противоположную, к выезду из города. Через километр справа увидите хижину возле леса. Там он и обитает. Хороший парень! Мы с ним с детства знакомы. Надежный друг, не побоюсь этого слова. Куртом его зовут. Это он, кстати, нашел Маргарет Бош.

– Вот по этому поводу мы и хотели с ним поговорить. Тела этих двух женщин, а точнее, то, что от них осталось, к моему великому сожалению, не отправили в большой город. Не провели должную экспертизу, а потому ни зацепок, ни вещдоков, хотя, возможно, убийца и мог оставить нам хорошую улику против себя. Но уже не проверишь, а гадать – дело пустое. Возможно, лесник что-нибудь вспомнит.

– Да нет, офицер, он все рассказал как на духу. Ничего нового скорее всего вы не услышите.

– Мы попытаемся, – сухо отрезал Марк.

– Дело ваше.

– Когда его можно застать дома?