Догма

Абба приготовила нам яичницу с беконом. Сделала кому кофе, кому чай, а кому и апельсиновый сок. Знал бы, что есть сок, отказался бы от чая, но уже было как-то неловко. Во время завтрака Рональд рассказывал, как однажды подстрелил здоровенного лося потому, что тот агрессивно бежал на него, а потом еще заплатил штраф в тысячу долларов за убийство без лицензии. Выслушав его историю, мы с Марком поблагодарили хозяйку за вкусный завтрак и поехали в больницу.

Ник, сын Аббы, выглядел молчаливым и замкнутым. Странно, что в утро нашего заселения он такого впечатления не производил. Но может, у него какие личные проблемы… Хорошо бы и ему задать несколько вопросов на досуге.

По пути в больницу я спросил у Марка:

– Слушай, ты же вроде хотел поехать в Сантьяго? Не передумал еще?

Тот хмыкнул:

– Я ради этой поездки по большому счету приехал в Догму и взялся за это дело. Если все будет спокойно, завтра с утра рванем в Сантьяго. Хочу сделать Элизабет сюрприз. А чего ты вдруг вспомнил?

– Просто увидел перед завтраком, как ты ушел в себя, вот и подумал.

– Я вспоминал Альфреда.

– Альфреда? – Его слова были для меня полной неожиданностью.

– Вспоминал, как выбивал ему молотком зубы, когда он лежал прикованный наручниками к батарее. Вспоминал, как расчленял тело, как спускал в ванной кровь. Иногда от этих воспоминаний становится трудно жить…

– Из-за чего ты вдруг вернулся к этому?

– Из-за слов Профессора. Что некоторые убийцы спокойно живут на свободе, а наказанию подлежат только те, кого поймали… Он будто прямо мне в душу смотрел, когда это говорил. В какой-то момент даже подумалось, вдруг он все обо мне знает?

– Это глупость, Марк. Откуда ему знать о тебе?

– Да, я понимаю, что это вздор, но его слова глубоко во мне засели. Первая моя мысль после пробуждения была об Альфреде…

Мы оставили автомобиль у центрального входа в больницу и спешно направились в палату, расположенную на третьем этаже. В палате медсестра кормила Писателя с маленькой чайной ложечки каким-то пюре. Рядом стоял доктор.

Молча переступив порог, мы подошли к койке, на которой с широко открытыми глазами лежал Нил Бертон. Автор детективных историй, который и сам по иронии судьбы оказался в центре остросюжетной картины жизни.

Доктор не обратил на нас внимания, по-прежнему продолжая следить за действиями медсестры, зато сам пациент не отводил от нас с Марком глаз. И как показалось, был не очень-то нам рад. Его глаза были полны тревоги и… страха.

Медсестра закончила свою процедуру и аккуратно вытерла бумажным полотенцем рот Писателя. В последний раз с Нилом Бертоном так нянчились, похоже, только в детском саду. Она кивнула нам и, забрав миску, удалилась.

– Доброе утро, офицеры, – поприветствовал нас доктор. Мы познакомились с ним вчера, когда впервые потревожили эти тихие стены поздним вечером.

– Доброе. Как его самочувствие?

– О, уже намного лучше. Может шевелить пальцами рук и ног, губами и даже издавать звуки, скорее, подражать речи. Процесс полного восстановления займет от двух недель до трех месяцев, а может, и больше. Все зависит от организма. Но в случае мистера Бертона могу делать самые оптимистические прогнозы.

Марк еще раз взглянул на Писателя.

– Док, вы можете сказать, почему его тело, так сказать, «заклинило»? С чем это может быть связано? Я на своем веку повидал разного, но чтобы от осколка гранаты, попавшего под сердце, человек пребывал в таком состоянии, как при параличе тела, вижу впервые. Объясните мне, в чем дело.

Врач жестом показал, что нужно отойти подальше от кровати, и чуть понизил голос:

– Офицер, если вы немного знакомы с медициной, то должны понимать, что осколок или любой другой предмет, задевший ткань или стенку сердца, в первую очередь опасен для жизни. Великое чудо то, что мистер Бертон вообще открыл глаза. Сначала пациент впал в кому, и именно это состояние повлекло за собой ряд необратимых процессов. Я не удивлюсь, если на какое-то время он потеряет память или не вспомнит вообще ничего и никого. Помимо серьезного ранения, пациент испытал глубокое потрясение, шоковое состояние, что может только усугубить его дальнейшее лечение. Это не рядовой случай, скорее – исключение из правил, если выразиться на более понятном языке. Люди, побывавшие в коме, зачастую возвращаются другими людьми. У мистера Бертона не физиологический паралич тела, у него… психологический паралич. То есть с медицинской точки зрения пациент может двигаться, но его мозг отказывается в это верить, посылая определенные сигналы телу для блокировки.

– Как все сложно, – пробормотал Марк. – Какой блокировки?

– Офицер, прошу прощения, меня ждут другие пациенты, которые нуждаются во мне не меньше, чем Нил Бертон.

Доктор хотел выйти, но Марк аккуратно положил свою большую руку ему на плечо.