Доктор Пес. Как наши лучшие друзья становятся нашими врачами

Доктор Уильямс и доктор Джон Черч, вышедший в отставку хирург-ортопед, писали про 66-летнего мужчину, у которого был лабрадор по кличке Паркер. И этот пес вдруг стал постоянно тыкать носом мужчину в бедро. Именно в этом месте тот уже 18 лет лечил экзему. Два года собака его изводила, и он наконец обратился к врачу. В сентябре 2000 года пятно удалили, оказалось, что это базальноклеточная карцинома. После удаления опухоли Паркер больше к этому участку интереса не проявлял.

Письмо в «The Lancet» заканчивалось воззванием:

«Хотя подобные сообщения и выглядят анекдотичными, мы убеждены, что способность некоторых собак распознавать уникальные запахи, присущие определенным видам рака кожи, достойны того, чтобы исследовать их в рамках тщательно контролируемого эксперимента. Точно так же следует изучить их способность обнаруживать и другие заболевания, в частности туберкулез или лихорадку Эбола, в целях ранней диагностики».

Письмо было опубликовано в выпуске от 15 сентября 2001 года, спустя каких-то пару дней после катастрофы 11 сентября. Оно могло бы так и пропасть, похороненное под валом сообщений о трагедии, затронувшей весь мир. Популярные СМИ не уделили внимания статье, поскольку у репортеров и так было о чем писать.

Однако для научных кругов оно не прошло незамеченным. Зерна, посеянные первой публикацией, после долгого периода сна теперь начинали всходить. В 2003 году доктор Черч провел в Великобритании конференцию по вопросам использования собак для выявления рака. В числе спикеров там выступили Тадеуш Езерски, доктор наук из Польши, знаменитый специалист, изучавший обоняние у собак, и Майкл Маккаллох, тоже доктор наук, который начал в Калифорнии собственный проект по диагностике рака с помощью собак.

На конференции зародилось новое поле исследований на стыке науки и кинологии. Так начался золотой век изучения способностей собаки в диагностике рака.

Поиски финансирования и собственно исследования всегда требуют времени. Один эксперимент тут, один там, год или два между ними – словно легкие дождики после засухи. Исследования отнюдь не пошли валом, но их количество продолжает расти.

В большинстве опубликованных отчетов письмо в «The Lancet» от 1989 года упоминается как отправная точка, заставившая ученых задуматься о возможности диагностировать рак с помощью собак. То же самое касается и статей, ссылающихся на эти отчеты.

Сам доктор Уильямс, положивший начало – с помощью Бониты и Бэби Бу – этому новому полю деятельности, участвовал только в одном исследовании этого направления. Далее он перешел в другие области дерматологии, к другим научным изысканиям и медицинской практике.

Сейчас, спустя 30 лет после первого письма в «The Lancet», он работает профессором дерматологической эпидемиологии в Центре наглядной дерматологии при Университете Ноттингема. Кроме того, он директор оценочной программы Национального института исследований и технологий в сфере здравоохранения. Это важный государственный пост. Как говорит сам Уильямс:

– В целом я отвечаю за все крупные проекты с государственным финансированием, которые сегодня проводятся Министерством здравоохранения Великобритании (это около 400 исследований с финансированием в миллиарды фунтов стерлингов). Я – первый дерматолог, оказавшийся на этом посту, что для меня большая честь. Я буду директором до октября 2020 года, после чего уйду в отставку.

Он до сих пор занимается исследовательской деятельностью (и является автором более чем 500 опубликованных работ), а также ведет еженедельную практику в детской дерматологической клинике[21].

Он носит экстравагантные галстуки-бабочки и говорит с очаровательным певучим валлийским акцентом. То давнее письмо о достижениях Бэби Бу он до сих пор считает одним из выдающихся моментов своей научной карьеры.

– Я вспоминаю тот случай с большой теплотой, особенно потому, что он положил начало нескольким важным исследованиям, которые впоследствии смогут помочь онкологическим пациентам, – сказал он мне. – Довольно рискованно с моей стороны было публиковать сообщение, будучи еще студентом, однако я счел важным предложить ученым идею, о которой они затем вынесли бы собственные суждения. Сам я знал, что исследования не обязательно должны быть линейными. Иногда достаточно предложить замысел, чтобы другие его развили.

По его словам, из всех пациентов за долгие годы практики Бонита оказала на его работу самое значительное воздействие.

– Тот случай научил меня прислушиваться к пациентам. Они часто бывают совершенно правы, просто у нас нет достаточных технических и научных знаний, чтобы объяснить то, что с ними произошло.

Я задалась вопросом, что стало с Бонитой. Попыталась ее разыскать, но не нашла никакой контактной информации. Я опасалась худшего. Возможно, еще одна меланома ускользнула-таки от Бэби Бу.